Селин обернулась. Безмолвный Брат шёл по левому берегу, приближаясь к началу моста. Нельзя было понять тот же ли это Брат, которого она встретила на Теневом Рынке, но не могла рисковать наткнуться на него. Не после того, что она сказала ему. Слишком унизительно.
— Помни, — сказала Розмари, — Валентину нельзя верить.
— И почему я должна верить тебе?
— Для этого нет причин, — ответила Розмари.
Больше ни слова не говоря, она спустилась по мосту, пройдя мимо Безмолвного Брата.
Небо порозовело. Бесконечная ночь наконец уступила рассвету.
«Я ожидал увидеть твоего мужа на этом мосту».
Но даже произнеся эти слова, Брат Захария ощутил их неправдивость.
Он доверился мужчине, хотя знал, что доверять ему нельзя. Симпатия к линии Эрондейлов, и желание верить, что связь между Карстаирсами и Эрондейлами ещё осталась несмотря на то, что этот человек едва ли был Эрондейлом, а Захария — Карстаирсом. Всё это помутнило его суждения. И Джек Кроу стал последствием.
— Он не придёт. И ты больше никогда не увидишь его, Сумеречный охотник, поэтому даже не пытайся искать.
«Я понимаю, что Сумеречные охотники сделали всё, чтобы у твоей семьи не было причин верить нам, но…»
— Я никому не доверяю. Ничего личного. Именно так мне и удалось остаться в живых.
Брату Захарии определенно приходились по душе ее упрямство и грубость.
— В том смысле, что, соберись я кому-то довериться, это явно не был бы культ фундаменталистов, убивающих себе подобных. Но, как я и сказала, я никому не доверяю.
«За исключением Джека Кроу».
— Это больше не его имя.
«Какое бы имя он ни выбрал, он навсегда останется Эрондейлом».
Девушка рассмеялась, и в эти секунды ее лицо показалось странно знакомым. Настолько, насколько лицо Джека Кроу знакомым никогда не было.
— Ты не знаешь и малой толики того, о чем думаешь, охотник.
Брат Захария, потянувшись к карманам, вытащил купленное на Теневом рынке ожерелье в виде цапли. То, которое Кроу продал, если не изменяет память, без ведома и разрешения жены. Как если бы оно ему принадлежало. Кулон поблескивал в рассветном свете.
Заметив удивление на лице девушки, Захария протянул ей цепочку.
Раскрыв ладонь, она позволила ему опустить в нее кулон. Что-то внутри словно успокоилось. Как будто когда-то давно девушка утратила часть своей души, а с этим ожерельем недостающая часть вернулась на свое место.
— Голубь? — приподняла брови она.
«Цапля. Возможно, она тебе знакома».
— С чего бы?
«Потому что я купил ее у твоего мужа».
Ее губы были сжаты в тонкую линию. Рука с кулоном сомкнулась в кулак. Было понятно, что ребенок у прилавка не солгал: она понятия не имела, что ожерелье продавалось.
— И зачем отдаешь его мне?
Она могла делать незаинтересованный вид, но Захарии было любопытно, что случится, попроси он кулон обратно. Возможно, завязалась бы драка.
«У меня смутное ощущение, что он принадлежит тебе… и твоей семье».
Девушка напряглась, и Брат Захария отметил, как дернулась ее ладонь — словно инстинктивно порываясь выхватить оружие. Острые инстинкты, как и самоконтроль — а также высокомерие, изящество, преданность, способность любить, а еще и смех, способный озарить небо.
Он приехал в Париж в поисках потерянного Эрондейла.
И нашел ее.
— Не понимаю, о чем ты.
«Ты из Эрондейлов. Не твой муж. А ты. Потерянный наследник благородного рода воителей».
— Я никто, — огрызнулась она. — И никакого интереса лично для тебя не представляю.
«Я бы мог прочесть твои мысли и подтвердить свои догадки».
Она вздрогнула. Захарии не было смысла лезть в ее мысли, чтобы понять ее страх, неуверенность в себе, пока девушка пыталась осознать, как он может видеть ее насквозь.
«Но я не стану копаться в твоих секретах. Я лишь хочу помочь тебе».
— Мои родители рассказали мне все, что необходимо знать о Сумеречных охотниках, — Брат Захария понимал: эта исповедь — самое близкое, что только может быть к признанию. — Ваш драгоценный Конклав. Ваш Закон, — последнее слово она выплюнула так, словно оно было ядовитым.
«Я здесь не как представитель Конклава. Они не знают о том, что я тебя нашел… или даже о том, что ты существуешь. У меня свои причины отыскать тебя и защитить».
— И какие же?