Но здесь было нечто иное.
Слушая мелодию, наблюдая за танцующим смычком, он не чувствовал ничего. Огромная дыра внутри него лишь отдавала эхом воспоминания о прошлом. Ощущение было отвратительным и бесчеловечным.
А желание чувствовать, слышать, ощущать? Эти мечты помогали ему оставаться живым.
«Возвращайся домой», — шептали ему братья. — «Пришла пора».
Спустя годы, научившись контролю, Брат Захария научился изолировать голоса других братьев при необходимости. Братство было странной вещью. Многие полагали, что оно означало одинокую жизнь — и жизнь, бесспорно, была одинокой. Но он никогда не был по-настоящему один. Братство всегда было рядом, на краю сознания, наблюдая и ожидая. Брату Захарии достаточно было лишь протянуть руку, чтобы Братство вернуло его обратно.
«Скоро», — пообещал он им. — «Не прямо сейчас. У меня еще остались дела».
Он был больше Безмолвным Братом, чем кем-то иным. Но в то же время меньше Безмолвным Братом, нежели остальные. Странное ограниченное пространство, позволявшее ему каплю уединения, которого он так жаждал, в отличие от всех остальных Братьев.
Захария выключил голоса в своей голове. Он ощущал сожаление по поводу неудачи, но ощущалось это хорошо. По-человечески. И наслаждаться этим чувством хотелось в одиночку.
Или, может быть, все же не в одиночку.
У него было еще одно дело до возвращения в Безмолвный Город. Необходимо было объясниться с человеком, беспокоящимся об Эрондейлах столь же сильно, как и он сам.
Ему нужна была Тесса.
***
Селин не собиралась вламываться в квартиру Валентина. Это было бы сумасшествием. Тем не менее, после ночи и дня слепого блуждания по городу она была слишком сонной, чтобы о чем-то разумно мыслить. И просто последовала прихоти. Ей хотелось уверенности и силы, в которую Валентин заставлял ее поверить. Не только в него, но и в себя.
После той странной встречи на мосту хотелось вернуться в квартиру в Марэ. Она знала: Стивен и Роберт будут осведомлены о демонической активности, а также о том, что какой-то охотник-одиночка может причинить неприятности Кругу.
Но смотреть им в глаза она не могла. Пусть беспокоятся о том, что с ней произошло. Или не беспокоятся. Было все равно.
По крайней мере, в этом она пыталась себя убедить.
Она провела день в Лувре, блуждая по галереям, в которых не было туристов, разглядывая старые этрусские маски и месопотамские монеты. В детстве она часами блуждала по музею, сливаясь с толпами школьников. Ребенку всегда легче оставаться незамеченным.
А сейчас ей хотелось быть замеченной. И затем вытерпеть приговор.
Она не могла не думать о той паре на мосту. О том, как они друг на друга смотрели, как прикасались друг к другу с заботой и нуждой. Равно как и не могла не думать о предупреждении женщины насчет Валентина. Селин казалось, что она может доверить Валентину свою жизнь.
Но раз уж она была так неправа насчет Стивена, как можно было быть уверенной в чем бы то ни было еще?
Валентин жил в роскошных апартаментах в шестом округе, буквально в квартале от знаменитой шоколадницы и галантереи, где одна шляпа на заказ стоила больше месячной ренты за квартиру. Она громко постучалась. И тут же вскрыла замок, когда никто не отозвался.
Я вламываюсь в квартиру Валентина Моргенштерна, думала она, напрочь сбитая с толку. Все казалось каким-то нереальным.
Квартира была элегантной, почти что царственной: стены были задрапированы обоями с золотыми лилиями, мебель была обита велюром. Блестящий паркет был покрыт плюшевыми коврами. Тяжелые золотистые шторы чуть приглушали свет. Единственной не вписывающейся в интерьер вещью был большой стеклянный шкаф в центре, где лежала Доминик дю Фруа — связанная, избитая, без сознания.
Прежде, чем она решила, как поступать, послышался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа. Повернулась дверная ручка. Селин, недолго думая, нырнула за шторы. И заставила себя не двигаться.
Из своего укрытия она не видела, как Валентин ходил туда-сюда по гостиной. Но слышала все необходимое.
— Проснись, — бросил он.
Пауза, а затем болезненный вскрик.
— Демон-халфас? — его голос звучал одновременно позабавленно и разъяренно. — Серьезно?
— Ты же хотел, чтобы выглядело реалистично, — проскулила Доминик.
— Реалистично, а не угрожающе.
— А еще обещал заплатить мне. Но я здесь, в какой-то чертовой клетке, с пустым кошельком. И шишками на голове.
Валентин тяжело вздохнул, словно раздражался и терял время.