— Ты сказала то, о чем мы договорились? И подписала признание?
— А не об этом ли доложили тебе твои шавки, бросив меня тут? Так что ты платишь мне за услуги, а потом мы забудем все, что случилось.
— С удовольствием.
Раздался странный звук, который Селин не сумела понять. А затем запах, но уже понятный: горящая плоть.
Валентин прокашлялся.
— Можешь выходить, Селин.
Девушка застыла. Словно потеряла способность дышать.
— В последнее время уловки тебе не даются, да? Давай, покажись, — он резко хлопнул в ладони, словно подзывал питомца. — Никаких больше игр.
Селин вышла из-за шторы, чувствуя себя полной дурой.
— Ты знал, что я тут? Все это время?
— Ты бы удивилась тому, сколько всего я знаю, Селин, — холодно улыбнулся тот.
Он, как и всегда, был облачен в черное, отчего его волосы словно горели светлым огнем. Селин даже подумала, что, если судить объективно, Валентин был так же красив, как и Стивен, однако подумать о нем в подобном ключе не выходило. Он был красив красотой статуи: идеально вылеплен, непреклонен, словно камень. Иногда в Академии Селин наблюдала за ним и Джослин, поражаясь, как одно ее прикосновение было способно растопить его лед. Однажды Селин застала их в объятиях и из тени наблюдала за тем, как они теряются друг в друге. Как, стоило разорвать поцелуй, Валентин нежно-нежно коснулся ее щеки, и выражение его лица, когда он смотрел на свою возлюбленную, было почти человеческим.
Сейчас же в нем не было и следа той человечности. Он широко развел руки, словно приветствуя ее в роскошной гостиной. Клетка в центре помещения была пуста, если не считать тлеющую груду кожи и черного кружева. Доминик дю Фруа была мертва.
Валентин проследил за ее взглядом.
— Она была преступницей. Я лишь ускорил неизбежное.
О Валентине ходило множество слухов, особенно о том, как он изменился, когда убили его отца. Люди говорили о жестокостях, которые он совершал не только по отношению к жителям нижнего мира, но и к любому, кто вставал у него на пути. Любому, кто ставил его действия под вопрос.
— Ты выглядишь взволнованной. Даже… напуганной.
— Нет, — быстро отозвалась девушка.
— Словно думаешь о том, что проникновение в мою квартиру в попытках шпионажа приведет к кое-каким неприятным последствиям.
— Я не шпионила, я просто…
Он одарил ее улыбкой. Столь теплой и солнечной, что Селин ощутила себя откровенно нелепо.
— Не желаешь ли чашечку чая? С печеньем. Выглядишь так, словно не ела целый год.
Словно приманка: не только чай и печенье, но и нарезанный свежий багет, козий сыр, крохотный горшочек с медом, а также чаша с черникой, которую словно только что сорвали с ветки. Селин и не подозревала, что голодна, пока не ощутила вкус меда на языке. Она была голодна до невозможности.
Затем последовал вежливый парижский диалог: они обсудили свои любимые кафе, места для пикника, лучшие заведения с блинчиками, сравнили достоинства д’Орсе и Помпиду. А после Валентин, откусив кусок от багета с сыром, заметил достаточно бодро:
— Ты, конечно, знаешь, что остальные считают тебя слабой и не особенно выдающейся.
Селин едва не подавилась черникой.
— Если бы учитывалось мнение большинства в Круге, тебя бы в нем не было. К счастью, демократией у нас и не пахнет. Они думаю, что знают тебя, Селин, но на деле не знают и половины. Правда же?
Девушка медленно покачала головой. Никто ничего о ней не знал на самом деле.
— Но я в тебя верил. Доверял. И ты отплатила мне подозрением?
— Я и правда не…
— Разумеется. Ты ничего не подозревала. Просто хотела нанести светский визит. Спрятавшись за моими шторами.
— Ладно. Oui. У меня были подозрения.
— Видишь? Умничка, — снова эта теплая ободряющая улыбка. — И что же ты разузнала обо мне в своих бесстрашных расследованиях?
Притворяться не было смысла. И Селин была столь же любопытна, сколь и напугана. Поэтому и рассказала правду:
— Доминик дю Фруа не имела никаких дел с охотниками. Лишь с тобой. Ты пытаешься кого-то подставить и используешь для этого нас.
— Вас?
— Меня, Роберта и Стивена.
— Ах, Роберт и Стивен. Да, я действительно их использую. Но тебя? Ты же здесь, не правда ли? И увидишь все как на ладони.
— Правда?
— Если пожелаешь…
Родители Селин никогда не читали ей сказки. Но она самостоятельно прочла их, вынося для себя простую истину: следует быть осторожной в своих желаниях.
И, как и любой Сумеречный охотник, она прекрасно знала: все легенды правдивы.