— Что? Я… я не… я не.
— Я же говорил тебе, Селин. Я многое знаю. Я тебя знаю. И я могу дать тебе то, что ты хочешь, если ты действительно этого хочешь.
«Будь осторожен в своих желаниях» — подумала она.
Но ох, она желала Стивена. Даже зная, что он думал о ней, даже с его насмешливым смехом, звенящим в ее ушах, даже веря в то, что сказал Валентин, что она сильна, а Стивен слаб, даже зная правду, что Стивен не любит ее и никогда не будет, она желала его. Всегда и навечно.
— Или ты можешь покинуть эту квартиру, бежать в Клэйв, рассказать им любую историю, какую захочешь. Спаси этих двух «невинных» Сумеречных охотников — и потеряй единственную семью, которая когда-либо действительно заботилась о тебе, — сказал Валентин. — Выбор остается за тобой.
***
Тесса Грей вдохнула воздух города, который когда-то, недолго, но неизгладимо, был ее домом. Сколько ночей она простояла на этом мосту, глядя на безудержную тень Собора Парижской Богоматери, на колышущиеся воды Сены, на гордые леса Эйфелевой башни — и всю эту душераздирающую красоту Парижа, затуманенную ее нескончаемыми слезами. Сколько ночей она искала в реке свое нестареющее отражение, представляя себе секунды, дни, годы, века, которые она могла бы прожить, и каждую из них в мире без Уилла.
Нет, не представляла.
Потому что это было невообразимо.
Невообразимо, но вот она, спустя более пятидесяти лет, все еще жива. Все еще без него. Сердце, навсегда разбитое, но все еще бьющееся, все еще сильное.
Все еще способное на любовь.
Она бежала в Париж после его смерти, оставалась здесь, пока не стала достаточно сильной, чтобы встретить свое будущее, и с тех пор не возвращалась. На первый взгляд, город не изменился. Но потом, на первый взгляд, она тоже. Вы не могли заставить поверхность вещей показать вам их правду. Не обязательно быть оборотнем, чтобы это знать.
«Мне очень жаль, Тесса. Она была у меня, и я отпустил ее».
Даже после всех этих лет, она не привыкла к этой холодной версии голоса Джема, говорящего в ее голове, так близко и так далеко. Его рука лежала на перилах в сантиметрах от нее. Она могла прикоснуться к нему. Он бы не отстранился, только не от нее. Но его кожа была бы холодной, сухой, как камень.
Все в нем как камень.
— Ты нашёл ее — это то, что мы хотели сделать, верно? Мы никогда не говорили о возвращении потерянного Эрондейла обратно в мир Сумеречных охотников, или избрать её путь.
Утешение было в знакомом весе нефритового кулона на ее шее, теплом, прижатом к груди. Она по-прежнему носила его каждый день, с того дня, как Джем подарил ей его, более века назад. Он ничего не знал.
«То, что ты говоришь — правда, но все же… кажется неправильным, что Эрондейл в опасности, а мы ничего не делаем. Боюсь, я подвел тебя, Тесса. Потому, что я подвел её».
Между ней и Джемом всегда был только один он.
— Мы нашли ее ради Уилла. И ты знаешь, Уилл хотел бы, чтобы она выбрала сама. Так же, как он сделал это.
Если бы он все еще был Джемом, она бы обняла его. Она бы позволила ему почувствовать ее объятия, дыхание, сердцебиение, что ему невозможно было подвести ее или Уилла.
Но он был и Джемом, и не Джемом одновременно. И он, и непостижимо другой, поэтому она могла только стоять рядом с ним, бесполезными словами уверяя его, что он сделал достаточно.
Однажды он предупредил ее, что произойдет, когда он станет больше Безмолвным братом, чем собой. Он пообещал ей, что преобразование никогда не будет полным.
— Когда я больше не увижу мир своими человеческими глазами, я все равно буду в какой-то части Джемом, которого вы знали, — сказал он. — Я увижу тебя глазами своего сердца.
Когда она посмотрела на него сейчас, его запечатанные глаза и губы, его холодное лицо, когда она вдохнула его нечеловеческий запах, как бумага, как камень, как ничто, что когда-либо жило или любило, она попыталась вспомнить это. Она пыталась поверить, что какая-то его часть все еще там, видит ее и жаждет, чтобы ее увидели.
С каждым годом становилось все труднее. За десятилетия были моменты, когда Джем, которого она помнила, действительно прорывался. Однажды, во время одной из бесчисленных войн в материальном мире, они даже украли поцелуй и чуть больше. Джем оттолкнул ее прежде, чем все зашло слишком далеко. После этого он держался подальше от Тессы, как будто боялся того, что может случиться, если он подпустит себя к краю пропасти. Это объятие, о котором она думала почти каждый день, было более сорока лет назад — и каждый год он казался чуть менее Джемом, чуть менее человечным. Она боялась, что он забывается, кусочек за кусочком.