Я быстро чмокаю его в щеку и усаживаюсь напротив.
Есть палочками я так и не научилась, так что хватаю первый подвернувшийся на глаза ролл прямо пальцами, щедро макаю его в соус и отправляю в рот. И так несколько раз, пока на душе не появляется хотя бы что-то похожее на баланс между паникой и верой в лучшее.
Папа о чем-то говорит по телефону, изредка поправляя запонки.
Все-таки он у меня тот еще красавчик, несмотря на свой полтинник лет.
Высокий, подтянутый, до сих пор не прогуливает спортзал, следит за питанием и за модой. В детстве мои подруги пускали слюни на его молодые фотографии, и мне до сих пор очень хочется, чтобы Тот Самый Главный Мужчина Моей Жизни был таким же: очень высоким, синеглазым, с темными жесткими волосами и ямочкой на подбородке. Чтобы он был таким же немногословным, но всегда держащим обещание, ответственным, сильным и знающим четыре заветных слова: «Сиди, я сам решу».
Наверное, когда — или если — я такого встречу, плюну на все правила приличия и сама позову его в ЗАГС.
Только, как говорит бабушка, таких больше не выпускают в тираж.
Глава 14
— Она мне никогда не нравилась, — говорит папа после моей длинной оды на тему «Как я просвистела работу».
Я киваю — он никогда и не скрывал, что считает Ленку прилипалой и приживалой, хотя лично у меня на этот счет всегда было свое мнение — и он его уважал, заканчивая любые споры фразой: «Тебе решать, с кем идти в горы».
Мне эти его слова всегда казались немного не в тему, но сейчас я, кажется, начинаю понимать их простой смысл. Если бы сейчас мне пришлось идти в горы и выбирать напарника для связки и страховки, я бы никогда Ленку не выбрала.
— Пап, ты у меня такой умный, — говорю, подперев щеку кулаком, разглядывая роллы с мыслью, а готова ли я слопать еще парочку. — Я же думала, что хорошо, когда рядом есть друг.
— С друзьями, Маняша, дела вести нельзя. Особенно с неуравновешенными.
Он так выразительно на меня смотрит, что я без труда читаю между строк вторую, очень нецензурную версию этих слов.
Беру еще один ролл, салютую им папе и отправляю в рот.
— Я могу позвонить Грозной, — предлагает он и в ответ на мое недовольное ворчание миролюбиво поднимает руки. — Ладно, понял, ты умница, ты все сама.
Мне очень стыдно.
Просто до колик в животе, которые не заглушить даже самыми вкусными в нашей Северной столице роллами.
Он же постарался для меня.
А получается, что я, пусть и косвенно, но подставила под удар и его репутацию. Будут говорить, что у Барра дочка — ненадежный сотрудник с риском «корпоративного шпионажа».
Это звучит мерзко даже в моих мыслях.
— Может, это моя судьба? — вздыхаю. — Работать рядовым сотрудником где-нибудь в маленькой фирме, родить парочку детишек, ухаживать за мужем и выучить сто рецептов приготовления блинов?
Мы переглядываемся и обмениваемся понимающими усмешками: да, я сказала чушь.
— Ну и что собираешься делать теперь? — интересуется папа, лениво попивая кофе. Сделать бы ему выволочку, что для кофе в его возрасте уже поздно, но когда он меня слушал? — Если что, ты знаешь — у меня всегда есть место для…
— Пап, я знаю, — кладу ладонь поверх его руки. — Но мне важно самой, понимаешь? Хочу, чтобы ты мной гордился всегда-всегда. Чтобы я добилась всего, как и ты — самостоятельно. Хотя, конечно, у меня с рождения все равно есть большой красавчик-бонус.
Он широко улыбается — любит, когда хвалю его внешность.
После их с матерью разъезда — они уже десять лет не живут в официальном браке и это тоже очень грустная история — отец, как это принято называть, решил «пожить в свое удовольствие». Поэтому у него теперь любовница, всего на пять лет старше меня. И сказать, что меня это не радует — значит, не сказать ничего. Даже несмотря на его уверения, что это просто чтобы переключиться и ненадолго, потому что в его возрасте все равно нужна женщина, которая способна распознать первые признаки инсульта и инфаркта.
— Что-то ты своего старого отца совсем спихнула на обочину жизни, — ворчит он.
— Считай, это я просто подлизываюсь, чтобы потом у тебя не было повода отказаться вести меня к алтарю.
— Эти американские традиции, — он снова ворчит, но на этот раз с довольной улыбкой.
Он, как и мать, конечно же уже мечтает о внуках и видеть меня устроенной в гнездо собственной семьи, но, в отличие от мамы, не ставит это мое «женское предназначение» во главу угла. Наверное, если бы не его воспитание, я бы не выросла такой… материально ориентированной на благоустройство.