– О, я уверена, что встретишь. Ведь в этом и заключается твое намерение, не так ли?
– Я скажу ему, что ты хочешь его видеть, – ровно проговорила Джесси и развернула Звездочку к дороге.
– Впрочем, не стоит, не утруждай себя, – крикнула Селия ей вслед сочащимся злобой голосом. – Что может быть уместнее, чем сделать именно тебя вестницей моего хорошего известия? Просто передай Стюарту мои слова. Скажи этому похотливому ублюдку, что он наконец получил то, чего хотел: я совершенно уверена, что беременна.
Глава 36
В тот же день Джесси взошла на борт парохода «Речная королева». Как только она решила, что покинуть «Мимозу» – единственное, что она может сделать при сложившихся обстоятельствах, все детали мозаики сложились в единую простую картину. Некоторое время после того, как Селия разбила ее мир на мелкие осколки, Джесси жила, ничего не видя перед собой, с кровоточащим сердцем, в полном смятении мыслей и чувств. Затем, когда она заставила себя посмотреть в лицо реальности, ледяное спокойствие снизошло на нее, и она поняла, что должна делать. Она вернулась домой, упаковала небольшой саквояж, написала записку, которую оставила под подушкой, чтобы ее не нашли до тех пор, пока Сисси не придет вечером расстилать постель. Выйти из дома с саквояжем оказалось совсем не так трудно, как боялась Джесси. Домашняя челядь была занята повседневными делами, а Селия либо находилась в своей комнате, либо ее вообще не было дома, как обычно в дневное время. Джесси не встретила никого, выйдя через парадный, а не через черный ход, где могла наткнуться на Тьюди или Сисси.
Для поездки нужны были деньги, но и эта проблема решилась довольно легко. В это время года все, включая Грейдона Брэдшо, который обычно проводил большую часть рабочего дня, работая в конторе, были заняты в поле. Контора, отдельное маленькое кирпичное здание, расположенное чуть в стороне от большого дома, была пуста. Она, разумеется, была заперта, но Джесси знала, где лежит ключ. Проведя рукой по верху дверного косяка, она нашла его именно там, где ожидала. Джесси знала, что в сейфе имелось достаточное количество наличных, чтобы покрыть любые непредвиденные расходы. Сейф был спрятан под неприбитой половой доской. Поднять доску и достать сейф оказалось делом нескольких секунд, но, как и дверь, сейф был заперт. К счастью, ключ лежал в верхнем ящике стола Брэдшо.
Воровство оказалось до смешного легким.
Конечно, она всегда может попросить присылать ей денег из «Мимозы». Джесси не сомневалась, что Селия будет готова щедро платить, только бы ненавистная падчерица не вернулась. Но это шаг, на который, она надеялась, ей не придется пойти. Послать за деньгами означает обнаружить свое местопребывание перед домашними. Как пить дать, кто-то из «Мимозы» приедет за ней – и этим кем-то, вероятно, будет Стюарт.
Джесси сомневалась, что сможет когда-нибудь снова встретиться со Стюартом без того, чтобы не упасть в его объятия и не умолять забрать ее домой. По мере удаления «Речной королевы» от «Мимозы» Джесси все сильнее чувствовала, что ее решимость ослабевает. Наступила ночь, и тоска по дому подняла свою уродливую голову, делаясь еще страшнее от сознания того, что она не может вернуться домой. Никогда. Когда сон все не шел и Джесси ворочалась и металась на своей кровати, единственное, что удерживало ее от того, чтобы развернуться и с первым лучом рассвета направиться домой, – это понимание, что, оставив «Мимозу» и Стюарта, она поступила правильно. Единственно правильно.
Селия – жена Стюарта, и это факт, не зависящий от того, довольны им трое заинтересованных участников или нет. Не существует волшебного решения, которое все исправит. Теперь, когда Рубикон перейден и Стюарт стал ее любовником, все составляющие беды в наличии. Если добавить к этому еще ожидаемого ребенка Селии – даже если он не от Стюарта, а такая возможность уже приходила Джесси в голову, – было совершенно ясно одно: для Джесси в «Мимозе» места нет.
Любит ли она Стюарта, любит ли он ее, не имеет значения. Селия его жена, и Селия ждет ребенка, который будет воспитываться как его ребенок. Единственное, что Джесси может сделать при данных обстоятельствах, – это сойти со сцены.
Если бы она не переспала со Стюартом, то могла бы, не откладывая, выйти за Митча и, таким образом, навсегда оказаться вне досягаемости Стюарта. Но она спала со Стюартом, отдала ему свою девственность, как и любовь, поэтому у нее нет выбора. Она не пойдет к Митчу как испорченный товар. Единственное оставшееся решение – это построить собственную жизнь вдали от «Мимозы», как бы при этом ни истекало кровью ее сердце.
Хотя, что это будет за жизнь, она в данный момент не имела ни малейшего представления.
Сердцу было так больно, когда она пыталась заставить его принять правду, что, отказываясь от Стюарта, она отказывается от всего и всех, кого любит: Тьюди, Сисси, Роуз, Прогресса, Звездочки, Джаспера, «Мимозы»…
Слезы жгли Джесси глаза, когда одно за другим любимые лица проходили перед ее мысленным взором. Стюарта она изо всех сил старалась не вспоминать совсем, но именно его образ воображение представило ей во множестве различных поз и ситуаций: красивый незнакомец, которого она возненавидела с первого взгляда, когда он приехал в «Мимозу» в качестве жениха Селии; ее первое представление о его крутом нраве после того, как она сказала ему, что Селия шлюха; доброта Стюарта по отношению к ней в тот далекий вечер в саду «Тюльпанового холма», когда ей хотелось умереть от унижения; его неправдоподобно красивое лицо в парадном костюме в день свадьбы; его непроницаемые глаза, когда он увидел ее в подаренном ей желтом платье; его первый поцелуй. Когда она представила его таким, каким видела в последний раз, он упорно отказывался исчезать: Стюарт, нежно улыбающийся ей после того, как положил ее на кровать всего лишь прошлой ночью, эти небесно-голубые глаза, которые она будет помнить до конца дней своих, светящиеся любовью к ней…
Наконец накопившиеся слезы брызнули из глаз и покатились по щекам. Впервые в жизни она даже не пыталась остановить этот поток. Со всхлипом она повернулась на живот, зарылась лицом в подушку и плакала до тех пор, пока слез не осталось. Когда поток иссяк, она была в полном изнеможении. Глаза горели, нос был заложен так, что стало почти невозможно дышать, а сердце по-прежнему болело. Свернувшись жалким клубочком, Джесси наконец-то погрузилась в беспокойный сон.
Джесси оставалась в своей каюте до тех пор, пока «Речная королева» не причалила в Натчезе вскоре после полудня на следующий день. Несмотря на то что почти не спала, Джесси поднялась рано и оделась в изумрудно-зеленое поплиновое платье с белыми рукавами до локтя, украшенными оборками, с облегающим корсажем и широкой юбкой с бантиками и рюшами по кайме. Платье оставляло плечи открытыми по моде, но все равно было скромным и хорошо подходило для путешествия. Она расчесала волосы, заколола их на макушке и села на единственный в каюте стул. Так она и сидела, глядя на проплывающую мимо реку через маленький квадратный иллюминатор, из которого открывался прекрасный вид, до тех пор пока «Речная королева» не вошла в порт и, искусно маневрируя, не встала между двумя пароходами, в сравнении с которыми «Речная королева» показалась малюткой. Наконец, когда тросы были переброшены мужчинам, стоящим наготове на огромной деревянной пристани, и толпы людей устремились по причалу к судну, Джесси надела шляпу с широкими, загнутыми кверху полями и покинула каюту. Наверняка среди всей этой суматохи и волнения никто не побеспокоит или даже не заметит молодую леди, путешествующую в одиночку.
Пробираясь через толпу, наводнившую верхнюю палубу, Джесси почувствовала, что голодна. Возможно, она могла бы ненадолго сойти на берег и купить что-нибудь поесть на одной из тележек вроде тех, что она видела в Виксберге. На «Речной королеве» была столовая, но Джесси еще не набралась смелости посетить ее. Сложности заказа еды в общественной столовой вкупе с тем фактом, что она будет есть одна, – это то, с чем она чувствовала себя не в состоянии справиться, по крайней мере пока. Хотя рано или поздно ей, разумеется, придется. Ей придется научиться многим вещам, причем самостоятельно.