Я уверил ее, про себя совсем не уверенный, что освободят непременно, ибо она по судейскому определению изменяла не родине, а только чужой испанской республике, а та, к тому же, все равно потерпела поражение и ее давно не существует. Это не могут не учесть. На этом кончился наш разговор: вошел бригадир и приказал ей собираться в лагерь, уже явился стрелок конвоировать в зону.
Казаков, когда я ему передал этот разговор, сперва долго матерился, потом выпил больше своей обычной нормы, что не помешало ему завтра уверенно продолжать осмотр и оценку распаковываемых деталей турбины. Он давно лишился главных мужских достоинств, но уважение к женщине, сочувствие к ее слабости осталось в нем.
Скоро я уехал из Дудинки в Норильск и уже больше не встречался с бывшей танкисткой, осужденной на десять лет за свое военное мужество. И так и не узнал, выпустили ее в следующем году на волю или привесили новый срок, когда завершился старый.
Казаков, закончив приемку турбины, доставил ее в Норильск и безотлагательно приступил к монтажу на специально выделенной площадке действующей ТЭЦ. Монтаж завершился блестящим успехом. Одиннадцатая турбина фирмы Мицубиси, которую не могли пустить сами японцы и от которой в страхе шарахались наши энергетики в городах, томившихся от недостачи электроэнергии, после пробных пусков заработала уверенно и безотказно.
А вскоре после ее пуска из Москвы сообщили, что об этом незаурядном факте как-то узнали японцы и прислали в Москву письмо на имя правительства. Фирма Мицубиси сообщала, что она после войны производит только мирную продукцию и потому стремится узнать, как работают ее энергетические агрегаты, рассеянные по многим странам мира. И особенно ее интересует, как русским инженерам удалось справиться с одиннадцатой турбиной энергостанции Мудадзян, которая была выпушена с каким-то, так ими и не выясненным, внутренним дефектом. Фирма хотела бы послать своих инженеров ознакомиться с работой турбины на месте и готова оплатить стоимость полученных консультаций.
По слухам, сам Сталин приказал не отвечать знаменитой фирме:
– Незачем открывать врагу наши внутренние производственные секреты.
На лагерном бытии самого Аркадия Николаевича его блистательный успех с турбиной никак не отразился. Никто и не подумал исхлопотать ему снижения срока наказания. Ибо высокое энкаведистское начальство твердо знало, что в душе он неисправимый вредитель и если, взамен открытого вредительства, показывает производственное умение, недоступное другим инженерам, то это не больше, чем камуфляж. Не следили бы они так бдительно за каждым его шагом, он бы непременно когда-нибудь, в чем-нибудь раскрыл свою внутреннюю преступную натуру. Так что в его удивительных инженерных достижениях повинны они, а не он – и потому именно они законно получают за эти достижения награды.
Эпопея с турбиной не сказалась и на моей судьбе. Все же для первой очереди «шоколадки» требовалось не 50, а 100 мегаватт. Московское начальство после долгих колебаний решило изменить технологическую схему – вместо электролиза добывать дейтерий термодиффузией. Мне удалось уйти от дальнейшей работы в «шоколадке» и тем избежать новой личной трагедии. Но драматическая история о том, как выстроили гигантский завод и почти немедленно после пуска стали его демонтировать, разбирая даже стены и фундаменты, заслуживает отдельного рассказа.