— Легенда о тебе, принцесса, — отозвался он. — О спящей красавице.
Глава 2
У нее ужасно болел палец. Она зажала его в ладони, пытаясь ихбавиться от боли, но парень, то есть принц, всё ещё смотрел на неё, словно не мог поверить, что она здесь, и он понятия не имел, что делать дальше
— Не существует легенд обо мне.
— Они есть, принцесса! — Родрик сделал ещё один шаг вперёд. Он лучился рвением, словно что-то могло проясниться. — Все тебя любят. Ты не можешь представить себе, сколько удивительного произойдёт теперь, когда ты проснулась!
— Проснулась? — она прижала руку к стене, чтобы не упасть.
— Мы пытались раньше тебя разбудить, конечно, — быстро отозвался Родрик. — Многие пытались сделать это долгие годы. Но не сработало. До сегодняшнего дня. — Его щёки покраснели. — Не думаю, что это из-за меня… Я имею в виду, что я рад, что так вышло, но… Я обычно не герой.
Долгие годы?
— Как долго я спала? — осторожным, спокойным голосом спросила она, словно это было не важно, она знала ответ и хотела лишь проверить.
— Мы пытались, — снова сказал он. — Но это было давно… — он заикался, тянул слова как-то неопределённо. — Всё длилось дольше, чем мы ожидали… Не всегда, но некоторое время…
Не всегда. Некоторое время. Он рассказывал то же, что и отец, когда запер дверь в её башню и сказал, что ей нельзя заходить в другие части замка. Это опасно. Ей нужно оставаться здесь для защиты. Некоторое время, говорил он, хмурясь, и утешительно улыбался. На некоторое время.
Это было восемь лет назад. А потом она уснула.
— Скажи мне, — прошептала она, подойдя ближе. — Как долго я спала?
Он отвёл взгляд, и тишина повисла между ними.
— Сто лет.
— Сто лет? — повторила она, пытаясь ухватиться за слова, что ничего не значили сейчас.
— Ну… Сто два.
Но всё казалось таким же. Её книга всё ещё была открыта на столе. Свеча наполовину сгорела, воск застыл на подсвечнике. Каждая вещица осталась там же, где и вчера, в день её восемнадцатилетия, когда она расчесала свои волосы, надела новое платье и радовалась, что скоро выйдет в мир. Вчера.
— Нет, — сказала она, покачав головой, и волосы коснулись шеи. — Ты врёшь.
— Принцесса… — он потянулся к ней, но она отпрянула.
— Ты с ума сошёл, — она не верила. Воздух был тяжёлым и затхлым. Она шагнула к двери и открыла её.
Всё выглядело заброшенным. Пыль покрывала всё: от маленького стола напротив лестницы, что вилась вниз, и до подоконника. Следы Родрика вели к её двери, и дверь была отворена, словно многие другие повторяли эти действия. Паутина висела по углам, а гобелен, со вздыбившимся в лесу единорогом, был поеден молью.
— Принцесса…
Она отпустила дверную ручку, и дверь со скрипом захлопнулась. Невозможно. Это невозможно. Трюк. Она отходила снова и снова, потом развернулась и рванула к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха и увидеть лес.
Всё изменилось. Город простилался до самого горизонта, сколько хватало глаз. Солнце скользило по красным крышам, все смешалось среди каменных дорог. Воздух гудел болтовнёй и смехом.
Мир появился в одно мгновение.
— Принцесса? — шепнул Родрик. — Всё в порядке?
Она не ответила. Кончик пальца пульсировал. Всё пропало. Всё…
— Где моя семья? — шепнула она, пытаясь подобрать слова, словно те могли взорваться и всё разрушит. — Они тоже спят?
Тишина сломилась гулом города. Она смотрела туда, на людей, что неслись по дороге. Она не хотела больше говорить об этом, не хотела спрашивать, но молчание затянулось, а каждый вдох причинял ей слишком сильную боль.
— Родрик, — она впилась пальцами в подоконник, сжимая его, пока не побелели костяшки пальцев. Хотелось улететь из тела, подальше от удушающих камней. — Где моя семья?
— Сожалею, принцесса… — сказал он. — Они умерли. Давным-давно.
— Они умерли, — повторила она. Бессмысленные слова. Как семья, весь твой мир, может пропасть, пока спишь? Это не смерть, со старением, болезнями, болью, горем, они просто пропали. Потерялись несколько десятилетий назад, когда она была молода и неизменна. Она убрала руки с подоконника и посмотрела на свою бледную кожу.
Было ли это сном или шоком, или слабостью, но она не могла пошевелиться, словно всё ещё спала. Она не кричала. Не плакала. Витой локон упал на грудь, а когда она посмотрела вверх, свет обжёг глаза.
— Сожалею, — вновь промолвил Родрик.
Она не ответила.
— Мы должны спуститься вниз, — повторил он. — Все ждут.
— Все?
— Ну… суд. Моя семья. Не так много, как ты можешь надеяться, но…