Мейсер наводил камеры на пробоину в корпусе транспорта, через которую корабль был связан со станцией. Чудовище было видно на пикт-кадрах – словно статуя застывшей ярости. На первых кадрах оно было в одном и том же положении, неподвижное, как тогда, когда Мейсер разгерметизировал док Гамма. Потом, от кадра к кадру, оно начало уменьшаться.
- Оно распадается, - сказал я.
На одном кадре было видно, как отвалилось щупальце. Потом один из когтей. Камеры снимали распад тела чудовища. Сначала медленный, затем все быстрее. Огромное тело все еще было видно в пробоине, но с каждым кадром от него оставалось все меньше и меньше. Это была мертвая оболочка.
- Ты тоже оказался не нужен своему богу, - прошептал я. – Он покинул тебя.
Наконец от тела чудовища не осталось ничего. Дрейфующий прочь «Кардинал Визейн» стал могилой монстра, но сам труп исчез.
Мейсер со вздохом облегчения откинулся в кресле. Лигейя наконец согласилась отправиться в медотсек. Это было крошечное помещение, едва ли нечто большее, чем просто пункт первой помощи. Условия работы на станции «Лигуриан» были таковы, что травмы там были или незначительными, или смертельными. Я немногое мог сделать для Лигейи – лишь забинтовать ее ногу и намазать кровоостанавливающей мазью.
- Тебе нужно полноценное лечение, - сказал я.
- Сколько дней осталось до прибытия «Огня Дисциплины»?
- Шесть.
- Постараюсь до тех пор не допустить инфекции. Но, наверное, я все равно потеряю ногу.
- До тех пор? – удивился я. – Ты летишь со мной?
- Да, - сказала она.
Когда мы вернулись на мостик, Мейсер согласился с ее решением.
- Я оценил ущерб, который мы причинили, - сказал он. – Станция «Лигуриан» более непригодна к эксплуатации. Нам придется покинуть ее. Да и в любом случае, когда нас осталось только двое, мы не сможем продолжать работу.
- Не поступало ответа на наши сообщения? – спросила Лигейя.
- Нет. Но я послал еще одно сообщение с отчетом о случившемся, - Мейсер явно выглядел удрученным.
- Насколько подробное?
- Насколько можно было обойтись без лишних подробностей.
- Но не более того, - сказал я.
- Да.
Лигейя вздохнула.
- У всего этого будут последствия.
«И еще какие», подумал я. «Начнется расследование. И вести его будут организации, которые отнюдь не славятся своим милосердием».
Лигейя оперлась на спинку сиденья Мейсера. Вдруг она пошатнулась, и чтобы устоять на ногах, схватилась за кресло с такой силой, что ее пальцы побелели.
- Тебе надо отдохнуть, - сказал я ей.
С серым лицом она позволила мне помочь ей дойти до каюты, и со стоном повалилась на койку.
- Поспи хоть немного, - сказал я.
- Не знаю, проснусь ли я.
- Сильно болит?
- Я пытаюсь не думать об этом, - она взяла меня за руку. – Спасибо, что был там со мной.
Я мягко пожал ее руку. Сердце сжалось от счастья. Я получил свое искупление.
- Останься на минутку, - попросила она.
Я присел на койку рядом с ней.
- Конечно.
- Так что ты будешь делать дальше? – спросила Лигейя.
- То, что мне скажут, как и мы все.
Хотя то, что я сказал, было правдой, которая вполне удовлетворяла ее, я ощутил чувство вины, будто уклонялся от ответа. И еще я испытал облегчение от того, что она не спрашивала, отправлюсь ли я на Эй-Мортис и приму ли свое новое назначение. В зависимости от того, как пойдет расследование, я еще могу счесть это весьма завидной судьбой. Но пока эти тревоги казались еще чем-то далеким и неясным. Сейчас меня интересовали только краткосрочные перспективы. Мы с Лигейей улетим отсюда вместе. Такой исход был лучше чем что-либо, на что я только смел надеяться, когда прибыл на станцию.
- А что с твоими сомнениями? – спросила она. – Ты получил ответ на них?
Я тщательно обдумал ответ.
- Думаю, что да, - сказал я наконец. – То, что случилось, было … - я подыскал подходящее слово, - определяющим.
- Значит, ты примешь свое призвание.
- Да, - на этот раз я ответил быстро. И это была ложь.
Почему я солгал ей? Потому что это был ответ, который она хотела услышать. Она была настолько измучена, и испытывала такую сильную боль, что я просто не мог причинять ей еще больше страданий. Я любил ее. И считал, что должен дать ей утешение, и уменьшить ее боль, насколько смогу.
Вам не нравится этот ответ. Вы считаете его недостаточным. Возможно, вы и правы. Мы же честны друг с другом, не так ли? По крайней мере, я пытаюсь быть честным с собой.