Но я знал, что нормальность была иллюзией, и издал стон ужаса, ожидая предстоящего удара. Сразу же я бросился на мостик, и пока я бежал, голоса становились все громче. Теперь я слышал их вполне ясно.
Когда я добежал до мостика, Мейсер уже был на своем посту. Секунду спустя из своей каюты, хромая на раненую ногу, подошла Лигейя.
- Что случилось? – спросила она.
- Наш якорь обрублен, - сказал Мейсер. – Мы дрейфуем от планетоида.
- Как?
- Не знаю! Пытаюсь выяснить.
- Вы слышите это? – спросил я.
- Что? – Мейсер повернулся, и, услышав молитву, замер.
- Ох… - только и произнесла Лигейя.
- Это невозможно! – закричал Мейсер. – Мы видели, как оно умерло!
- Это неважно, - вздохнул я. – Оно здесь.
Гимн чудовища звучал с новой силой. Бог, которому оно поклонялось, был воистину могущественным, если сумел вернуть его в этот мир после смерти. Моя вера в Имперское Кредо уже обратилась в прах. Я подумал, сколько еще смогу сопротивляться истине, которую провозглашало это существо.
Мейсер перенаправил пикт-камеры в нижней части станции, развернув их так, чтобы они смотрели на днище «Лигуриана». На пикт-экранах стал виден огромный якорный трос, спускавшийся к планетоиду.
- Как ты вернулось? – прошептал Мейсер. – Как ты вернулось?
- Что это? – спросил я, указав на желоб рядом с якорной шахтой.
- Выход мусоросборника.
- Что с ним? Он выглядит каким-то неровным.
Нахмурившись, Мейсер увеличил изображение, повернув камеру к желобу. При приближении желоб выглядел не просто неровным. Его силуэт изменялся от кадра к кадру. На одном он выглядел более-менее цилиндрическим, на другом – раскрытым, словно разорванные крылья, на третьем – клубком шевелящихся щупалец.
- Это не металл, - сказала Лигейя. – Это плоть.
- Не понимаю… - произнес Мейсер. Его голос звучал более испуганным, чем я когда-либо слышал его.
- Я бросил кусок щупальца в мусоросборник, - тихо сказал я. – Один маленький кусок…
И этого было достаточно. Я пытался представить, как этот кусочек плоти смог достигнуть того, что мы видели. Мои мысли вернулись к тому крошащемуся мертвому телу чудовища в пробоине «Кардинала Визейна». Я вспомнил, как я радовался, что бог, которому оно поклонялось, покинул его. Я ошибался. Сущность твари сохранилась и продолжала жить. Возможно, душа чудовища, или что было вместо нее, покинула умирающее тело и переселилась в этот обрубок щупальца. Возможно, этого куска плоти оказалось достаточно, чтобы выросло новое тело. Я не знал, каким образом чудовище уцелело. Я знал только, что оно все-таки уцелело. И это было воистину чудо. Как смертный может противостоять воле бога?
Это невозможно.
Но я не хотел умирать.
- Смотрите, - сказала Лигейя. – Оно растет.
Щупальца разрастались кругами из выхода мусоросборника.
Следующие несколько секунд мы взирали в молчании, как пикт-камеры запечатлевают невозможное, но неопровержимое.
- Эта тварь изменяет станцию, - прошептала Лигейя.
- Или пожирает ее, - добавил я, вспомнив, как были поглощены чудовищем Хьюзен и Крейн.
Но на этот раз это было нечто иное. По мере того, как Мейсер пытался получить больше подробностей от данных пикт-камер, природа опасности, угрожавшей нам, становилась более ясной. Теперь не было разницы между корпусом станции и телом чудовища. Станция «Лигуриан» стала частью этой твари.
На этот раз прятаться будет негде.
- Ты можешь сжечь его, включив двигатели? – спросила Лигейя.
- Боюсь, что нет, - ответил Мейсер. – Сопла двигателей ниже зараженной части станции.
- Все-таки жар может причинить ему ущерб, - сказала Лигейя.
Пока мы остались стоять у экранов, Мейсер подошел к командному трону. Мы наблюдали, ожидая, когда двигатели включатся, и их сопла извергнут огонь. Но они никак не включались.
- Почему они так долго не включаются? – спросил я.
- Не знаю, - ответил Мейсер. – Двигатели уже должны были включиться.
- Посмотрите на них, - вдруг сказала Лигейя, в ее голосе невыносимо звучало отчаяние. – Трон Святой, только посмотрите на них.
Двигатели тоже были заражены. Сначала это было трудно разглядеть. Вероятно, плоть чудовища только проникла в двигатели, когда Мейсер пытался включить их. Теперь мы видели, что из их сопел растут щупальца. И сами сопла начали изменяться, они изогнулись и стали словно выворачиваться наизнанку. Когда я отвернулся от пикт-экранов, то успел заметить, что из двигателей вырастают огромные когти.
Пение становилось громче, звуча, казалось, из самих стен. Станцию сотрясала дрожь. Я глянул в иллюминатор.