Я пробрался по грязи, поднявшись на низкий склон на краю заброшенной траншеи, за разбитыми брустверами и старыми проволочными заграждениями, и навел дальномер на вражеские укрепления. Но даже с ним я ничего не увидел. Иногда я думаю об этом моменте. Я надеялся увидеть что-то – хоть что-нибудь. Увидеть, кто стоит за этими пушками. Но я видел лишь туман, пар и грязь.
И тогда Гомес напал на меня, как я и ожидал.
Он подкрался так тихо, что если бы я не был готов, то не заметил бы его, пока не стало бы слишком поздно. Капитан хорошо выбрал, какого убийцу подослать ко мне. Мою шею мгновенно захлестнула удавка. Но прежде чем Гомес уперся коленом мне в спину, я метнулся в сторону и скатился по склону обратно на дно траншеи. Он явно этого не ожидал и потерял равновесие. Издав приглушенный вскрик, он полетел за мной в траншею. Прежде чем он успел вскочить на ноги, я выхватил штык и нанес удар.
Его огромные руки вцепились в мои, пытаясь отжать клинок, оказавшийся между нами. Я ударил с такой силой, что отбросил его назад, и он врезался в остатки разрушенного убежища. Я слышал, как он ругается, но смотрел только в его глаза. Они не были синими. Я не знал, что это значит. И все-таки он пытался убить меня.
Я сильнее, чем выгляжу. Гомес явно думал, что я окажусь легкой добычей. Мы боролись в обвалившейся траншее, почти по колено в грязи. Я не хотел использовать свой пистолет. Вспышка выстрела, любой звук – все это могло привлечь внимание противника. Кроме того, мне нужны были ответы. И Гомес мог дать их.
Я ударил его коленом в живот. Он охнул и согнулся, пытаясь заставить меня потерять равновесие. Грязь позади него вдруг разошлась, и он осел в нее. Я надавил всей тяжестью на штык, вгоняя Гомеса глубже в грязь. Его глаза испуганно расширились, когда из стены траншеи на нас посыпались кости и обломки феррокрита.
Это секундное отвлечение было всё, что мне нужно. На мгновение его хватка ослабела, и я, резко рванув, освободил руки. Сразу же я резанул штыком по его животу под краем бронежилета, и шагнул назад. Гомес скорчился, схватившись за живот. Грязь уже засасывала его, и он отчаянно бился, пытаясь вырваться, между его пальцами пузырилась кровь. Но его глаза все еще были карими.
Я поднял штык и направил на него.
- Покушение на убийство офицера карается смертной казнью. Казнить тебя здесь или после трибунала?
Он простонал:
- Сволочь…
- Да. Почему ты пытался убить меня?
Он продолжал биться, пытаясь вырваться из затягивающей его грязи. И почти вырвался, но я ударил его ногой, вгоняя назад в растекающуюся стену траншеи. Он издал придушенный вопль. Одной рукой я схватил его за плечо, а другой приставил штык к его глотке. Я был уверен, что он не попытается задушить меня, иначе его кишки вывалятся наружу.
- От такой раны ты можешь умирать долго. Возможно, несколько часов. Или смерть может быть быстрой. Выбор за тобой.
- Мне заплатили… - прохрипел он.
- Кто?
Он злобно посмотрел на меня. Я быстро потянулся к его животу и выхватил что-то мокрое и мягкое из-под его ослабевших рук. Он завизжал как свинья, когда я сжал кусок его потрохов, который лопнул в моей руке, разбрызгивая жидкость в грязь.
- Говори, - приказал я.
Он не мог говорить из-за боли. Но я и так знал. Я вытер штык о его рукав и положил обратно в карман шинели, после чего вытер руку о его грудь.
- Плохая сделка. Не только ты поплатишься жизнью.
Я подобрал свой и его вещмешки. Напрасная трата предметов снабжения есть грех перед Богом-Императором.
- П-подожди… - простонал он, схватив меня за полу шинели. – Убей…
- Я уже убил тебя. А Бог-Император заберет тебя, когда на то будет Его воля.
Я оставил его там, увязшего в медленно поднимавшейся грязи. Уходя, я не оглядывался назад. Я не чувствовал никакого сожаления по поводу его смерти. Он пытался убить комиссара. Кара была справедливой.
Когда пушки снова замолчали, я начал долгий путь обратно. Когда через несколько дней я добрался до наших позиций, часовые на постах отреагировали на мое появление не так быстро, как было положено. Я подумывал казнить и их, но воздержался. Потом будет достаточно времени наказать их.
Я был не удивлен, увидев, что капитан ждет меня. Хотя он был удивлен, увидев меня живым.
- Гомес? – спросил он, не глядя на меня.
- Несчастный случай. Он утонул в «супе».
- Какой несчастный случай? Комиссар?
Я прошел мимо него, не отвечая. Он продолжал звать меня некоторое время. Его голос напоминал мне вокс-запись. Такой же искусственный и безжизненный.
Нечеловеческий.
Понадобилось еще два выхода на разведку, прежде чем я получил свои ответы. В обоих случаях я не убивал своих спутников. Не стоило возбуждать лишние подозрения, особенно после того, что случилось с Гомесом. Кроме того, ни у кого из них не было синих глаз. Или, если и были, я не заметил.