Я застрелил первого из них. Я застрелил их всех. Одного за другим. Несомненно, я казнил и невинных вместе с виновными в этом хаосе. Я не помню, были у них всех синие глаза, или нет. Тем не менее, я расстреливал их, пока не осталось никого, и слышно было только бульканье грязи и грохот вражеских орудий, обстреливавших уже несуществующие позиции.
Я должен был убедиться. Я должен был быть уверен.
Я уверен.
После я был взят под арест. Не буду утомлять вас подробностями тех последних дней. Противник – бежал. Я не сомневаюсь. Или, может быть, и не было никакого противника. Может быть, это был заговор зараженных изменников с целью натравить верных солдат Империума друг на друга. Все, что я знаю – что солдаты другого полка, такие же грязные, измученные и с пустыми глазами, нашли меня, сидевшего в грязи, с пустым лазганом в руках.
Были разговоры о военном суде, даже о казни. Но это были только разговоры. В конце концов меня отпустили. Меня судил совет комиссаров. Только комиссары могут судить комиссаров. Я не сделал ничего, что было бы признано неправильным. Не допустил очевидных нарушений. Я лишь исполнял свой долг. Мне сообщили, что когда дело будет решено, меня назначат в другой полк, и я был доволен этим решением.
Но все равно иногда я думаю. Думаю, действовал ли я правильно, или мои действия позволили кому-то из них спастись. Эти мысли посещают меня, когда я краем глаза замечаю, как мелькнет что-то синее.
Я часто думаю о словах адъютанта, которые он сказал перед смертью. О друзьях полковника в командовании. Что они предупреждали его остерегаться меня. Может быть, эти синеглазые дьяволы скрываются и в высших эшелонах Муниторума? Может быть, они прячутся среди миллиардов подданных Империума? Может быть, они следят за мной, даже здесь и сейчас?
Надеюсь, что нет. Если это так, думаю, они не совершат одну и ту же ошибку дважды.
Но я ищу их. И если увижу одного из них, я знаю, что должен делать.
И этого достаточно.
- Вот что я помню, - сказал Валемар. Он напрягся, услышав поблизости звон погребальных колокольчиков. Обернувшись, он заметил, как похоронный сервитор идет по улице, прижимая к своему нечеловеческому туловищу мертвое тело, укрытое саваном. Неизвестно, куда они уносили мертвецов – и зачем.
- Их готовят к погребению, - сказал Маррикус, словно прочитав его мысли. – Это традиция. Они на некоторое время оставляют мертвых наедине с самими собой, а потом уносят вниз, где… очищают и готовят к погребению.
- Очищают? – спросил Валемар. Его голова все еще болела. Казалось, будто в черепе образовалась трещина, через которую в голову проникал свет и жар. Было такое ощущение, что мозг жарится, и трудно было сосредоточиться на одной мысли.
- Удаление органов, снятие кожи, ритуальная резьба по кости.
- Тоже традиции, - произнес Валемар.
- Да.
- Ненавижу это место, - сказала Вендерсен. – Почему они следят за нами?
Она кивнула на пару сервиторов в отдалении, неподвижно стоявших среди катафалков. Автоматоны некоторое время смотрели на них красными немигающими глазами, потом разошлись в разные стороны. Вскоре они скрылись в тумане, и единственным признаком их присутствия был звон колокольчиков.
- Может быть, они слушали историю комиссара, - предположил Маррикус. Он почесал грудь, и на мгновение Валемару показалось, будто что-то движется под одеяниями священника. Но это была лишь игра света.
- Больше похоже на исповедь, - поморщилась Вендерсен. – Думаю, они были правы. Вы безумец. Только сумасшедший мог придумать такую историю.
- Возможно, и нет, - сказал Маррикус. – В своих путешествиях я слышал и более странные истории.
- Не сомневаюсь, - она провела рукой по волосам, и, глядя на нее, Валемар вдруг увидел, что она больше не была собой. Вместо нее перед ним стояло что-то растерзанное, красное и… мертвое. Кровоточащая маска из разорванного мяса вместо лица скалилась рядом зубов. Ее руки до локтей были багровыми, и повсюду была кровь. Валемар встряхнул головой, прогоняя ужасное видение.
- В чем дело? – спросила она, и Валемару показалось, что он слышит что-то в ее голосе. Вздрогнув, он понял, что пристально смотрит на нее.
Она сжала кулаки.
- На что это вы уставились?
- Ни на что, - ответил он, потирая виски. – Давайте послушаем вашу историю? Я рассказал вам, что помню. Как насчет вас?
Она отвернулась.
- Я…
- Это будет честно. Он рассказал нам свою историю, - заметил Маррикус.
- Тогда почему бы вам не рассказать свою, священник? – огрызнулась она.
- Чего вы так боитесь? – спросил Валемар.
Какое-то время она не отвечала. Потом, наконец, запинающимся голосом начала рассказывать.