Полеты в варпе – необходимое зло. Без них мы не могли бы путешествовать по галактике. Империум так огромен, что это метафизическое решение – единственный способ, которым мы можем надеяться относительно быстро попасть из одной его части в другую. Поэтому мы отправляем наши корабли в Имматериум, это измерение чистой энергии, где странные потоки и течения могут нести тебя куда быстрее и дальше, чем любой двигатель в реальном пространстве.
По крайней мере, так я это понимаю. Не сомневаюсь, что в действительности все куда запутаннее и страшнее. Среди нас солдат хорошо известно, что число тяжелых психических расстройств резко возрастает во время полетов в варпе. Таков риск варп-путешествий, но в славной Имперской Гвардии всегда найдутся новые солдаты.
Где-то через три дня после того, как мы вошли в варп, я ела свой ужин в столовой и чуть не подавилась свернутым кусочком пергамента в протеиновой пасте. Ратлинги используют такой пергамент как папиросную бумагу. Я незаметно вытащила его и спрятала в карман.
После этого я вернулась в свою каюту – быстро, но не слишком. Несколько солдат, встреченных по пути, салютовали мне, вытягиваясь, как на параде, словно они были горды тем, что увидели меня во плоти. Я все еще не привыкла к своему новому званию и положению, и это внимание изрядно меня раздражало.
Нечем тут гордиться. И не на что смотреть.
- Возвращайтесь к работе, - приказала я.
Они опустили глаза и поспешили прочь. Меня все это совсем не радовало.
Вернувшись в свою каюту, я аккуратно счистила протеиновую пасту с пергамента, чтобы можно было прочитать то, что на нем написано. Написано там было мало, но для меня этого оказалось достаточно. В моей каюте было весьма жарко, как и во всех каютах, расположенных над палубой инженариума. Но когда я прочитала записку, то похолодела.
В. неотв. 7006
Я смяла записку, зажмурилась и сжала кулаки.
Вернид не выходит на связь. Уже как минимум день, иначе Енох не стал бы утруждать себя, посылая записку.
Если она мертва, то все плохо. Хуже, чем просто плохо. Старая разбойница держала своих савларцев в кулаке. Без нее они разбредутся, как стая без вожака.
И правда о Маризель в конце концов всплывет. Шантаж, пытки или просто глупость – неважно как. И меня убьют – повесят или забьют до смерти, в этом я не сомневалась. Она была слишком важной фигурой, чтобы оставить ее смерть без последствий. Но если я смогу переждать расследование, пока мы не прибудем в следующую зону военных действий, вполне вероятно, все останется на уровне слухов. Просто я должна быть на шаг впереди Бульвадта и Тренарда.
Номер 7006 обозначал какое-то место – скорее всего, отсек, где находилась Вернид во время перелета, и почти наверняка, это не было отмечено официально. Я решила направиться туда утром. Савларских химо-псов нелегко найти, если они не хотят, чтобы их нашли. Но Енох умеет отыскивать нужные вещи – и нужных людей тоже.
Я пыталась успокоиться и переждать ночь, разработать план действий, но было трудно сосредоточиться. Все время слышались странные звуки. Постукивание и царапание, словно что-то длинное и тонкое скреблось по борту снаружи. Несколько раз я выходила в коридор, чтобы проверить, нет ли там кого, но коридор был пуст в обоих направлениях.
Прошло несколько часов, я начала чувствовать сонливость, и, в конце концов, закрыла глаза, хотя не ложилась, а сидела на койке. Вероятно, я задремала, потому что немного позже увидела очень пугающий сон.
Я ощутила резкую боль в груди, прямо над солнечным сплетением, и сорвала простыню, которой укрывалась, чтобы посмотреть что там. Там была странная выпуклость, маленькая, но заметная. Я вскочила, в голову сразу же пришла мысль о карциноме в поздней стадии.
Я почувствовала, как мои глаза расширяются от ужаса, когда выпуклость начала двигаться под кожей и заостряться, словно острие ножа, которым пытаются проткнуть резину. Боль стала невыносимой, я едва не потеряла сознание. Потом натянутая белая кожа над выпуклостью разорвалась. Я пыталась закричать, но не могла дышать.
Из раны появился тонкий крючковатый ноготь. Он был невероятно длинный, его кончик загибался к моему рту. За ним из дыры в груди появился согнутый палец. Он был похож на указательный палец трупа.
Адреналин хлынул в мою кровь. Боль, парализовавшая меня, уменьшилась, и я схватила палец, намереваясь сломать его. Но моя рука прошла прямо сквозь него.