Я высадилась на Тишину меньше недели назад. До сих пор я держу у себя молитвенник Гефсема, еще более потрепанный, чем раньше, и некоторые литании из него я выучила наизусть. Так что, когда придет время снова отправиться в бой, я сумею изобразить благочестивую героиню, ведущую воинство Императора на исполнение святого долга. Возложить цветы на могилы, сказать несколько слов. И когда я наконец буду официально назначена верховным матриархом боевой группы, я произнесу столько клятв и обетов Императору, сколько понадобится.
Кто знает, может быть, на этот раз я буду произносить их вполне серьезно.
- Вот и все, - сказала Вендерсен, потерев руки. – Это и есть моя история.
Маррикус кашлянул.
- Понятно, почему вы столь неохотно решились ее рассказать.
- И вы еще называли меня сумасшедшим, - ядовито сказал Валемар.
Вендерсен повернулась к нему.
- Я еще и не то сделаю, Валемар.
- Комиссар, - поправил он, угрожающе шагнув к ней, но Маррикус встал между ними.
- Потише, пожалуйста, вы двое, - негромко произнес миссионер.
Валемар взглянул на него. На мгновение комиссару показалось, что глаза священника сверкнули синим. Он встряхнул головой. Маррикус продолжил:
- На нас смотрят. Было бы разумно проявлять некоторое приличие.
Обернувшись, Валемар заметил силуэт похоронного сервитора среди катафалков. Сервитор ходил вокруг них, или это просто воображение? Погребальная маска в виде лица херувима повернулась к комиссару, красные глаза сверкнули, и Валемару показалось, что его голова сейчас взорвется. Она болела все сильнее. Комиссар потер лоб и почувствовал что-то мокрое. Возможно, сырость от тумана. Но когда Валемар взглянул на свои пальцы, на секунду ему показалось, что они красные от крови.
Он моргнул, и увидел, что ошибается, никакой крови на пальцах не было. Другие смотрели на него, и он подумал, не заметили ли они что-то.
- Что? – прорычал он.
- Ничего, - поспешно ответил Маррикус. Он одернул свои одеяния и почесался, словно они вызывали у него дискомфорт. И снова Валемару показалось, будто что-то движется под одеждой священника. И еще он вроде бы слышал… голоса? Комиссар встряхнул головой. Это просто так действует боль, заставляя видеть и слышать то, чего нет.
- Ну, - сказала Вендерсен. – Мы рассказали наши истории. Ваша очередь, священник.
- Да? – Маррикус слегка вздрогнул, будто от боли. – Хорошо. Хотя я пока не нахожу в ваших историях что-то общее. А вы, комиссар? Вы заметили какую-то связь?
Валемар переступил с ноги на ногу, словно в смущении.
- Нет. Пока нет.
- Тогда, возможно… это была не самая лучшая идея. Может быть, нам стоит еще раз попытаться покинуть это место.
Маррикус огляделся вокруг. Валемар машинально тоже оглянулся.
Похоронные сервиторы снова наблюдали за ними. И на этот раз они были ближе. Всего лишь на расстоянии нескольких катафалков. Как они смогли незаметно подойти так близко? Голова болела ужасно. Может быть, поэтому он и не заметил их.
- Я уже пытался уйти, - сказал Маррикус. – Я говорил вам?
- Да, - вздохнула Вендерсен.
- Они не отпустили меня. Почему они не позволяют нам уйти? – в голосе священника любопытство смешивалось со страхом. – Они же… им не должно быть дела до нас.
- Однако им есть дело до нас, - заметил Валемар.
Маррикус посмотрел на него.
- На мгновение мне показалось, что вы истекаете кровью, - он указал на лоб между глаз, и повернулся к Вендерсен, - А вы…
- Что я? – спросила она.
Маррикус покачал головой.
- Моя очередь, верно? Так вы сказали. Да. Пора рассказать мою историю.
Я думаю, что сделали бы вы. Если бы вы видели то, что видел я, если бы вы узнали то, что узнал я, то действовали бы иначе? И справились бы лучше? Не думаю. И я говорю это не из гордости. Я не пытаюсь выставить себя героем или унизить вас. Я просто думаю, что это правда. Я делал то, что должен был делать.
Какой самый трудный выбор вам приходилось делать? Если вы раздумываете над ответом, значит, вам еще не приходилось. Самый трудный выбор вы запомните навсегда. И его тень будет нависать над вами всю оставшуюся жизнь. Вы едва ли вспомните себя прежних, какими вы были до этого выбора. Вот насколько важно такое решение. После него каждая развилка на пути, которым вы шли до того, будет казаться вам по-детски простой, и вы еще удивитесь, почему вы задумывались перед ними. Ведь по-настоящему важным был только тот выбор.
Пока вы не столкнетесь с такой дилеммой, вы можете думать, что вам уже приходилось принимать самое трудное решение. Я сам так думал. Когда я прибыл на станцию «Лигуриан», то думал, что нахожусь перед выбором, который определит мою жизнь. Или, если быть честным – который погубит мою жизнь. Я не видел приемлемого выхода из тупика. И это отсутствие хорошего варианта есть одна из определяющих характеристик труднейшего выбора. Хотя и не единственная. Еще должны быть высоки ставки. И я думал, что они высоки настолько, насколько возможно.