Стоя у входа в помещение, я наблюдал страшные перемены, происходившие с космодесантником, и убийство сервитора, находясь в состоянии физического и духовного паралича. Казалось, я парил где-то рядом со своим телом. Невыносимый ужас сковал меня. Я не понимал, что я вижу. Ничто в моем обучении и жизненном опыте не позволяло предположить, что такое возможно в реальности. Все, во что я верил, все, что я считал истинным, рассыпалось перед существованием этого чудовища.
Я верил, что космодесантник был доказательством божественного. Но эта ужасная тварь была его опровержением.
Это страшное, потрясающее чувство сформировалось за время перемен, происходивших с космодесантником, и длившихся, казалось, целую вечность. Но когда искалеченное тело сервитора упало на палубу, я осознал и нечто другое – и стал восстанавливать контроль над своими мыслями и своим телом. Это чудовище было доказательством сверхъестественного. Оно было ужасной мерзостью, противостоявшей истине Императора – но тем самым и подтверждавшей эту истину. Я хотел, чтобы мои сомнения кончились. И вот конец этих сомнений стоял передо мной.
И я был миссионером Адептус Министорум. Я был голосом, возвещавшим слово Императора. Здесь и сейчас, в этом ужасном месте, я был защитником дела Императора. И это через меня Он изгонит эту мерзость из реальности. Моим долгом было действовать.
Это не был момент выбора. Потому что здесь не могло быть никакого выбора.
Инстинктивно я потянулся к поясу – раньше я даже не знал, что обладаю таким инстинктом – и схватил икону Императора, крылатый череп на железном жезле, и воздел его перед собой.
С моих уст сорвались слова, которые раньше звучали бы фальшиво, потому что лишь сейчас я понял, чему должны противостоять эти слова.
- Во имя Императора человечества, нашего Отца, нашего Защитника и нашего Бога, изыди, чудовище!
Монстр поднял голову. Его нечестивые глаза с любопытством воззрились на меня. Клешни щелкали в воздухе. Рот на раздвоенном языке прекратил свое пение и замер, капая слюной.
Я шагнул вперед и протянул руку к чудовищу, крепко сжимая икону, уже скользкую от пота.
- Возвращайся в то нечестивое место, откуда ты явилось, - произнес я. – Я отвергаю тебя, я изгоняю тебя! Да не увидит тебя око человека, да не услышит тебя ухо человека, да не убоится тебя сердце человека! Изыди!
Даже охваченный ужасом, я ощутил прилив гордости от того, что нашел в себе силы стать защитником дела Императора. И впервые я ощутил настоящий религиозный экстаз. Тот божественный восторг, который я видел в лице космодесантника, теперь воссиял во мне, ибо я чувствовал, что рука Императора ведет меня. Я чувствовал, что воля Его вершится через меня. Мне дано будет узреть божественную милость и гнев Императора, когда Он изгонит это чудовище из реальности.
И… ничего не произошло.
Чудовище направилось ко мне, его шипы ощетинились, клешни щелкали в воздухе. Одна из этих огромных клешней схватила верхнюю половину сервитора. Оторвав его голову, монстр швырнул остальное на палубу и облизал языком голову сервитора, покрывая ее липкой слюной. Плоть сервитора стекла с черепа, превратившись в густой розоватый суп. Чудовище подняло череп перед собой, словно передразнивая меня. Язык его втянулся в огромную пасть, потом снова высунулся, и вместе с триумфальным ревом снова зазвучала ужасная молитва.
- Слава, слава, слава Изменяющему Пути!
Император покинул меня. И чудовище направилось ко мне. Оно запустило в меня черепом сервитора, который разбился о стену над моим плечом. Покинутый и отчаявшийся, я бросился бежать.
Достигнув начала туннеля, я оглянулся. Чудовище, не спеша, двигалось по коридору. Чтобы войти в туннель, ему пришлось согнуться, его страшная голова задевала потолок, шипы царапали стены по обеим сторонам.
Я проскочил мимо сервитора, продолжавшего таскать обломки. Не имея возможности прервать выполнение своей задачи, киборг направился прямо к чудовищу. Я услышал хруст и хлюпающий звук, но больше не оглядывался.
Туннель казался бесконечным, изломанным зигзагом во тьме. Я на бегу врезался в стены и ушибался об углы. Острые обломки рвали мою одежду. Мои священные одеяния, символ моего бесполезного сана. За мной волочились лохмотья, когда я наконец увидел вперед свет дока Гамма. Я бросился на свет, думая, что в доке я найду безопасность.