— Мне становится одиноко, — сказал он хриплым голосом, так же взволнованный моим легким поддразниванием, как и я.
— Подожди минутку, — попросила я, перегнувшись через его руку, чтобы прошептать ему на ухо: — Теперь, когда твоя спина в безопасности, все комары соберутся спереди.
Он повернулся, схватил меня за руку и притянул к себе.
— Жестокая женщина. — Прикусил мою губу, поддразнивая. — Просто это значит, что мне придется найти, чем прикрыться. Я подумываю о горячей брюнетке с длинными ногами и шикарным ртом.
— Я случайно знаю одну, — ответила я, затем нежно прикусила его нижнюю губу. Провела руками по его гладкой коже, пытаясь найти опору, но лишь скользя по блестящим, твердым мышцам. Это только еще больше заводило меня. Отступила от него на шаг и положила свои маслянистые руки ему на грудь, делая вид, что наношу больше масла на его тело, в то время как все, чего я действительно хотела, это продолжать прикасаться к нему. Скользнула ладонями по его ключицам, пока он стоял неподвижно, прежде чем двинуться вниз к линии живота, задев соски по пути.
Он застонал, запутываясь руками в моих волосах, и притянул меня для быстрого, страстного поцелуя.
— Твой черед. Повернись ко мне спиной.
Я послушно повернулась — в нетерпении — и мой желудок начал делать дикие сальто в предвкушении. Я услышала, как Дин открыл бутылку, затем одной рукой приподнял мои густые вьющиеся волосы, чтобы на них не попало масло, когда он будет размазывать его по моей спине. А потом я стала ждать.
И ждать.
Секунды тянулись, как часы, а я ерзала на месте, возбужденная и встревоженная одновременно. Он ведь не передумал?..
Теплые, скользкие руки скользнули по моим плечам, и я почти растаяла на песке.
Как восхитительно. Несколько раз мне делали массаж спины, но никогда он не казался таким расслабляющим — большинство парней, как правило, давили своими пальцами таким образом, что это было болезненно, а не приятно, но Дин знал, как прикоснуться ко мне. Его пальцы скользили по моей коже, задевая бретельки бикини и трепеща под ними. Он легонько надавливал, разминая мои мышцы, поглаживал, начав с плеч и верхней части спины, а затем скользнул ниже к пояснице. Обхватил меня руками и легкой лаской прошелся по моим бедрам и животу. Я вздрогнула, когда он попал в чувствительное местечко, но не попросила его остановиться.
Он скользнул масляными руками по резинке моего бикини, намекая на грядущие события, и я повернулась в его объятиях, мое дыхание трепетало в горле.
— Сначала надо намазать переднюю часть, — прошептала я.
Дин притянул меня к себе, и мое покрытое маслом тело проскользило по его гладкому телу.
— Пойдем в шалаш, — сказал он. — Там нас никто не увидит. — И он поцеловал меня, чтобы успокоить, увидев, как я внезапно нахмурилась.
Я хмурилась не от мысли о том, что мне придется пройти короткое расстояние (около тридцати футов), чтобы добраться до убежища — я нахмурилась от того, что съемочные группы, возможно, наблюдают, как мы обмазываем друг друга маслом и возбуждаемся. Это был личный момент на острове, где их в принципе не могло быть, и я подозрительно вглядывалась в тени.
— Ты видел оператора?
Они были такими незаметными и тихими, что я перестала замечать их после первых нескольких дней. Я пнула себя — как я могла забыть, где мы находимся?
— Нет, но я хочу быть уверен, что в деревьях не спрятаны камеры—сюрпризы, — успокоил Дин, и меня охватило облегчение. Он взял меня за руку, другой держал бутылку, и повел обратно в укрытие. — Угадай, что я стащил из нашего бунгало, — сказал мне Дин с усмешкой.
Мне ничего не пришло в голову.
— Что?
Он прижал бутылку к карману, и я услышала, как хрустнула фольга. Презервативы. Умный мужчина.
Я ухмыльнулась и двинулась к передней части нашего укрытия.
— Хорошо, что мы не поделились ими с другой командой.
Мы держали несколько лишних пальмовых листьев у входа в шалаш, чтобы вытирать песок с наших ног, и когда мы это сделали, я заметила кое—что странное. — Наше убежище... они расширили его, пока нас не было.
Дин хмыкнул в ответ.
— Да, Лана что-то упоминала об этом. Сказала, что в нем слишком тесно для двоих взрослых.
По какой—то причине мне стало грустно.
— Мне вроде как нравилась теснота. — Теперь у меня нет повода прижиматься к Дину всю ночь, а я действительно хотела этого.