— А мы? — спрашивает он, и это меня бросает.
«Мама сказала мне, что видела тебя с Эми. Так что да, я полагаю, что да, и я знаю, что да». Это небольшая доля правды, но Дэвиду не нужно знать тонкости безумных событий в моей жизни с тех пор, как я покинул Хелстон.
«Я, конечно, видел Эми. В этом городе трудно кого-то избежать, Элеонора. Ты знаешь это.' Он заходит в магазин, оглядываясь. «Ты можешь не поверить в это, но мы оба сожалеем о случившемся. Нам обоим очень жаль.
«Что ж, спасибо за извинения».
Он удивленно моргает. «Добро пожаловать», — неуверенно отвечает он.
Я снова начинаю толкать стол, немного крякая от усилия. Странно. Я думала, что распадаюсь в присутствии бывшего, разозлюсь и расстроюсь. На самом деле все наоборот. Я чувствую… себя целостно. Странно. Я перестаю пытаться протолкнуть стол через дверной проем и упираюсь руками в край, пыхтя и тяжело дыша, как неудачник.
«Нужна помощь?»
Я поворачиваюсь к Дэвиду и вижу, как он напрягает свои несуществующие мускулы и слегка улыбается мне.
«Назовите это мирным предложением».
Смех усиливается, и это приятно. Я хихикаю и отхожу в приглашении, и он подходит, принимая одну сторону, пока я с другой. «Это ничего не значит, кроме того, что мне надоело тебя ненавидеть», — говорю я, чтобы это было ясно. Но я не сыта по горло. У меня просто нет сил ненавидеть его.
Он улыбается. — Ты действительно ушла, Элеонора?
Я киваю, придавая уверенности выражению лица. 'Да.'
«Тогда я рад за тебя».
Не надо, потому что моя жизнь сейчас перевернута. «Спасибо», — кротко улыбаюсь я. 'Готов?'
'Ага.' Он наклоняется, и мы поднимаемся, вытаскивая стол из магазина и ставя его на землю во дворе. Бредем обратно внутрь. «Боже, я забыл, сколько хлама накопил твой отец», — говорит Дэвид, озираясь, немного сбитый с толку.
Я немного смеюсь, совершенно не обижаясь. Как будто я не могу сейчас злиться ни на кого, кроме Беккера. Даже мой бывший, который по-королевски сдал меня, а формально отправил в Лондон и в лапы Беккера Ханта. Тем не менее, когда я стою здесь, в магазине моего отца, делая то, что должен был сделать несколько недель назад, я чувствую себя почти умиротворенным. Гнев ускользает от меня, и его место занимает принятие.
«Что ты со всем этим будешь делаешь?» — спрашивает он, глядя на беспорядок.
«У меня есть клининговая компания, которая заберет это позже». Я указываю на шкаф, и Дэвид входит, берет одну сторону и поднимается, когда я беру другую.
«И что они будут с этим делать?»
— Переработают, я полагаю.
«Это такая трата». Мы оба краснеем, когда поднимаемся и начинаем двигаться. «Моя компания занимается поощрением сообщества», — выдыхает он. — «Не возражаешь, если я возьму часть для приюта для бездомных?»
Я усмехаюсь, пытаясь сдержать напряжение. «С каких это пор ты стал святым?»
Дэвид ударяется локтем о дверной косяк с громким стуком. 'Блядь!'
Я смеюсь, потому что мне приходилось быстро опускать шкаф, прежде чем уронить его на цыпочки. «Это карма».
Он гримасничает и отпускает свой конец шкафа, потирая его локоть, а я продолжаю хихикать про себя, смех катится от меня волнами. Это даже не так смешно, а этот смех? Это хорошо. И этот момент, это отвлечение? Это маскировка всего, что мне нужно, маскировка.
Позже в тот же день я проваливаюсь в дверь, и выгляжу так, будто каталась в паутине и присыпалась мукой. Я отряхиваюсь, идя на кухню.
«Я просто собиралась позвонить тебе», — говорит мама, помешивая кастрюлю на плите. «Думал, ты заблудился в никчемной вазе».
Я окунаю палец в тушеное мясо и высасываю подливку. Я голодна. «Дэвид помог мне».
Мама перестает шевелиться, и она смотрит на меня, как будто ушел. 'Он помог?'
Я бросаю сумку на стул и беру стакан воды. 'Это не так. Он извинился, я согласилась. Конец истории.' Я быстро глотнул воды, обессиленный. «Мы оставили несколько штук в магазине, что Дэвид хочет пожертвовать бездомный через свою компанию. Я дал ему ключи, чтобы он мог войти и забрать все это. Остальное уже во дворе, готово к сбору».
Она улыбается. 'Спасибо.'
«Не благодари меня». Я допиваю воду и ставлю стакан у раковины, задумавшись. Пусто. Папина магазин пуст. Но мое сердце полно воспоминаний. Я улыбаюсь, чувствуя тепло внутри. Как будто подняли тяжесть.
«Я собираюсь выпить сегодня вечером», — говорит мама, возвращаясь к своей кастрюле. "Идем?"