— Беккер, — кричу я, обнаруживая на горизонте первые признаки освобождения.
«Я тоже», — подтверждает он, увеличивая темп до почти невыносимого уровня. Между каждым его движением нет времени на восстановление. Боль постоянна, но удовольствие — тоже. Его лицо остается погруженным в мою шею, когда он доводит нас до полного восторга. Мы оба просто цепляемся друг за друга, сцепляемся, неуклюже и хаотично.
Мое наращивание происходит постепенно, почти досадно медленно, но когда оно наконец наступает, это буквально выводит меня из строя. «Дерьмо», — я задыхаюсь на плече Беккера, укрепляясь в его хватке, когда волны удовольствия разрывают мое тело, как эпический торнадо. «Господи,» — выдыхаю я.
«Ага», — шепчет он, прижимая меня к стене и присоединяясь ко мне в моем нарастающем экстазе, его член набухает и пульсирует, прижимаясь к моим внутренним стенкам.
Я чувствую себя восхитительно сытой и насыщенной, все еще покалывает, все еще сжимаюсь вокруг него, когда я открываю глаза и прижимаюсь губами к его влажной шее, нежно посасывая. Но мое удовлетворенное внимание прерывается, когда что-то в комнате бросается в глаза.
Алекса.
Она стоит в дверях, держась за ручку. Наблюдая за нами. Я держу ее глаза целую вечность, наслаждаясь отчаянием, которое она пытается скрыть, прежде чем медленно переключить свое внимание на Беккера. Я прижимаюсь к его щеке, пока он не поворачивается и не подпускает меня к губам. И я целую его медленно, нежно, как будто он принадлежит мне. Потому что он мой.
«Я люблю тебя», — бормочу я между движениями моего мягкого, кружащегося языка, покусывая его щеку.
«Я люблю тебя больше», — выдыхает он, и я болезненно улыбаюсь, позволяя ему насиловать меня в течение нескольких драгоценных секунд. И когда я снова смотрю на дверь, Алексы уже нет.
Беккер выдыхает, отпускает меня и мягко снимает мои ноги со своей талии. Я держусь, прислонившись к стене, стягиваю платье, а он тихонько застегивается и думает. Закончив, он смотрит на меня и хватает меня за подбородок пальцами, удерживая мое лицо на месте.
«Для справки, нет ничего в этом мире, во что я вкладываюсь больше, чем ты». Он позволяет своему взгляду опускаться на землю у его ног, и мои мышцы расслабляются, когда я смотрю, как он думает. «Я просто беспокоюсь о вещах. Что, если ты вдруг поймешь, что не справишься со мной? Моя жизнь, мои обычаи, моя потребность сделать тебе больную задницу, потому что мне нравится мысль о том, что она горит от моего прикосновения». Он задерживается в воздухе, морщась.
Просто послушай его. Конечно, но так неуверенно. Я продвигаюсь вперед, дотрагиваюсь до пояса его брюк и убираю пальцы. Я использую это как рычаг и притягиваю его к себе, и наши туловища встречаются. Наши губы тоже. Они просто соприкасаются, но чувство принадлежности не кажется менее сильным, чем когда мы едим друг друга заживо.
«Я хочу тебе кое-что сказать», — шепчет он.
Мое тело блокируется, инстинктивно переходя в режим защиты. Что еще это могло быть? 'Что?' — неохотно бормочу я.
«Я хочу рассказать тебе о том моменте, когда я понял, что люблю тебя», — говорит он мне в губы. Я отстранилась от удивления, прежде чем смогла остановить себя, и обнаружила, что Беккер застенчиво улыбается, все его тело теперь тоже напряжено. «Когда ты убежала от меня, после того, как узнала, что это я был в твоей квартире…»
Я быстро поднимаю руку, останавливаю его и молча говорю, что уточнять это конкретное время не нужно. Он понимающе кивает. «Я стоял посреди дороги в чертовой агонии. Я пытался убедить себя, что ледяной холод причиняет мне боль, но потом понял, что мне было больнее, чем что-либо физическое». Мое сердце тает, но я не прерываю его поток. «Я знал, что люблю тебя в тот момент. Это должна быть любовь, потому что я знаю, что это единственное, что в этом мире так больно. Когда я потерял маму и папу, боль парализовала меня». Он зажмуривается на долю секунды, запрокидывая голову. «Господи, Элеонора, я никогда больше не хотела так себя чувствовать, и когда ты убежала, я ты это сделала. И я понял, что, в отличие от смерти родителей, это была моя вина. Я причинял себе боль».
Я быстро вхожу в него и обвиваю его талию, крепко обнимая. «Прекрати». Я приказываю, чувствуя, как его руки обнимают меня и отчаянно цепляются за меня. 'Только… стоп.'