'Традиция?'
«Да, традиция, которую Гарри Трумэн начал в конце своего президентского срока». Он бросает все бумаги на стол и смотрит на меня.
«Он подписал внутреннюю часть среднего ящика», — говорю я ему.
'Вот так.' Он отталкивается от стола и показывает мне посмотреть.
Я подхожу и заглядываю во все углы ящика. 'Здесь ничего нет.'
«Конечно, нет». Он хихикает. «Я ущипнул этот стол в 1945 году».
«А Трумэн положил начало традиции в 1951 году». Я перевожу свои недоверчивые глаза на мистера Х. «Когда он был освобожден от должности».
«Да, это значит… '
«Каждый президент США с тех пор подписал вашу поддельную работу», — заканчиваю я тихо, слегка покачивая озадаченной головой, глядя на его довольное лицо.
«Иронично, тебе не кажется?»
«Невероятно». Совершенно невероятно.
«И еще более иронично то, что я тоже подписал стол перед тем, как поменять его. Хотя в более скромном месте. Так что фактически я положил начало традиции».
«Зачем ты его подписал?»
Он пожимает плечами. «Мы охотимся, у мужчин ужасное эго, Элеонора. Ты должны это знать сейчас». Он тянется и подмигивает мне щекой, как раз в тот момент, когда дверь открывается, и Беккер заходит к нам, посмеиваясь вместе.
Он выглядит свежим, в костюме и ботинке, а его волосы все еще влажные. О, мальчик, мой мужчина бросает вызов. Беккер хмурится, протирая очки перед тем, как надеть их. 'Все в порядке?'
«Твой дедушка только что рассказал мне историю об этом крепком столе». Я похлопываю по столу с дерзкой улыбкой, и Беккер закатывает глаза, подходит и целует меня в щеку.
«Это его любимая история. Просто развей его. Он уже не в первый раз утомляет тебя этим.
«Дерзкое дерьмо!» Старый мистер Х. смеется, со слишком большим усилием поднимаясь со стула. «Ты мог прыгнуть с парашютом с небоскреба Бурдж-Халифа, но не бродил по коридорам Белого дома».
Беккер в кадре, помогает ему, и старик не спорит. 'Осторожней.'
«Я скоро снова буду взбираться на небоскреб», — шутит он, поворачиваясь к внуку и резко кивая ему, глядя ему в глаза и подпирая щеки ладонями, приближая лицо к Беккеру. «Божественная скорость и вся эта чепуха».
Я могла растаять, когда Беккер крепко обнимал своего деда и крепко держал его, а старик нежно похлопывал его по спине. Я впервые вижу, как они так обнимаются, и утешение, которое это дает мне, превосходит сердечное. «Я люблю тебя, дедушка», — тихо говорит Беккер, целуя старика в голову.
Эмоции подкрадываются ко мне и заклинивают в моем горле, мои губы сжимаются, когда я тихонько стою в стороне и позволяю им воспользоваться моментом.
«Хороший парень», — говорит мистер Х., спровоцировав их разлуку, и уходит, поднимая машущую руку в воздухе. Дверь закрывается, и я смотрю на Беккера и вижу, как он смотрит через свой кабинет, его лицо на несколько мгновений ничего не выражает, прежде чем он смотрит на меня.
«Иди сюда», — тихо приказывает он, разводя объятия.
Я вхожу прямо в его объятия и позволяю ему обнять меня, понимая, как крепко он держал своего дорогого старого дедушеку. «Я так рада, что ты дома», — бормочу я ему в грудь, позволяя теплу счастья проникнуть в меня до глубины души.
«Я тоже», — шепчет он, вздыхая. «Мне нужно где-то быть». Он отделяет меня от своего тела и садится на мое вопрошающее лицо. «Терапия», — улыбается он. «И я думаю, что это будет мой последний сеанс».
'Это будет?' — удивленно спрашиваю я, хотя внутри я очень этому рада.
«Это определенно будет». Нежно поцеловав меня в лоб, он вдохнул и медленно выпустил весь воздух. 'Я люблю тебя.'
«Я тоже люблю тебя, мой грешный святой». Я чувствую, как его губы растягиваются в улыбке на моей коже, прежде чем он отталкивает меня и находит мои счастливые глаза. Он смотрит на меня очень долго, расчесывая мои рыжие волосы пальцами. Затем он сглатывает и оставляет последний поцелуй в мои губы. 'Увидимся.' Он выходит, но замедляется у двери, глядя на меня. «Никогда не переставай смотреть на мою задницу, принцесса».
«Никогда», — отвечаю я.
Он ласково подмигивает мне и уходит.
Глава 39
После того, как Беккер ушел на сеанс с доктором Вассом, я решила найти работу. Это было несложно после того, как мне позвонил Бонхэмс, который познакомил меня с лордом в Девоншире, который интересовался картиной Рембрандта, которую купила графиня, а затем она решила, что ей негде его повесить. Я связался с Люси, которая все еще была на седьмом небе от счастья, прежде чем позвонить маме, которая находилась на вершине Лондонского глаза. Она была чертовски взволнована, когда я предложил поужинать завтра вечером.