— В этом я не могу вам помочь, милорд. Я не знала эту девушку.
Лорд Кэр протянул руку:
— Верните мои деньги.
— Не спешите, милорд, — торопливо сказала хозяйка. — Я ничего не знаю об убийстве, но я знаю того, кто может знать.
Лорд остановился, слегка прищурив глаза, как будто увидел добычу.
— Кто это?
— Марта Суон, — улыбнулась кривой, злобной улыбкой Мать-утешительница и добавила: — Последняя женщина, которая видела ее живой.
Ветер ударил в лицо Темперанс, когда она вылезала из подвала Матери-утешительницы. Лорд Кэр в мрачном молчании поднимался следом за ней. Кем была убитая женщина? И почему он расспрашивает о ее убийстве? Темперанс содрогнулась, вспомнив, как он сказал: «выпотрошенная». Господи, во что же она ввязалась?
— Вы необычно молчаливы, миссис Дьюз, — заметил лорд Кэр своим бархатным голосом.
— Откуда вы знаете, что для меня обычно, милорд? — спросила она. — Вы меня почти не знаете.
Он усмехнулся:
— И все же я чувствую, что вы словоохотливы в обществе тех, кто вам приятен.
Она остановилась, скрестив на груди руки, чтобы не замерзнуть, и, возможно, для того, чтобы успокоиться.
— Какую игру вы затеяли со мной?
Он тоже остановился. Волосы, забранные в косичку, распустились, и длинные серебристые пряди ветер бросал ему в лицо.
— Игру, миссис Дьюз?
— Да, игру. — Она сердито смотрела на Кэра, не позволяя себе бояться его. — Вы говорите мне, что ищете кого-то в Сент-Джайлсе, но когда я привожу вас в лавочку мистера Хоппера, вы расспрашиваете об убитой женщине, а теперь у Матери-утешительницы расспрашиваете о выпотрошенной женщине.
Он пожал широкими плечами:
— Я не солгал вам. Я действительно ищу, ищу ее убийцу. Темперанс дрожала от ледяных капель, которые ветер бросал на ее замерзшие щеки. Она хотела бы посмотреть Кэру в глаза, но их прикрывали поля его шляпы.
— Кем она была для вас?
Его чувственные губы дрогнули, готовые улыбнуться. Но он не ответил.
— Почему я? — тихо спросила Темперанс, слишком поздно задавая вопрос, который следовало бы задать накануне. — Как вы нашли меня? Почему выбрали меня?
— Я видел вас, — медленно произнес он, — когда вел поиски в Сент-Джайлсе. Вы всегда куда-то спешили, всегда были одеты в черное, всегда выглядели такой… решительной. Увидев вас вчера, я пошел следом за вами до вашего дома.
Она удивилась:
— Вот как? Вы выбрали меня под влиянием минуты?
— Я отличаюсь своими прихотями. Вы замерзли, миссис Дьюз. Пойдемте.
И он уверенно пошел вперед.
— Куда мы идем? — окликнула она его. — Разве вы не хотите найти Марту Суон?
Он остановился и обернулся.
— Мать-утешительница сказала, что она часто бывает на Хэнгманс-элли. Вы знаете, где это?
— Да, в полумиле отсюда или еще дальше. — Она махнула рукой назад.
Он кивнул.
— Значит, мы отложим госпожу Суон до следующего вечера. Уже поздно, вам пора домой.
Не ожидая ответа, он пошел дальше.
Темперанс не отставала от него, как послушная собака. Он мог бы ответить на ее вопросы, но при этом, вероятно, на их месте возникли бы новые. В Сент-Джайлсе много женщин. Безусловно, многие были проститутками или занимались какой-то другой незаконной деятельностью. Если бы он захотел, то мог бы найти десятки женщин, охотно показавших бы ему здешние места. Почему он выбрал ее? Темперанс задумалась, стараясь не отставать от него. Он чужой человек с темными секретами, но когда он шагал рядом с ней, она все равно чувствовала себя спокойнее в этих переулках.
— Не знаю, можем ли мы доверять Матери-утешительнице, — сказала она, глотая холодный воздух.
— Вы сомневаетесь в существовании некоей Марты Суон?
— О, она, вероятно, существует, — ответила Темперанс. — Но знает ли она что-либо нужное?
— А откуда вы знаете Мать-утешительницу?
— Ее знают все. Джин — это дьявол Сент-Джайлса. Он оглянулся.
— В самом деле?
— Его пьют и молодые, и старые. Для некоторых это единственная пища. — Темперанс заколебалась. — Но я ее знаю не только поэтому.
— Расскажите.
Она подняла руку и поглубже надвинула на лицо капюшон.
— Девять лет назад, когда я впервые пришла в детский приют, Мать-утешительница обратилась к нам. У нее была маленькая девочка лет трех. Не знаю, откуда появилась эта девочка, но совершенно точно, это был не ее ребенок.
— И?
— Она предложила продать нам малышку. — Темперанс замолчала, ее голос начал дрожать, но не от страха или горя, а от гнева. Она помнила свой гнев, свое презрение к Матери-утешительнице за ее расчетливый цинизм.
— Что произошло? — очень тихо спросил лорд Кэр, но Темперанс ясно расслышала его голос, проникавший в самую душу.
— Уинтер и отец не хотели покупать ребенка. Они сказали, что это послужит поощрением, и Мать-утешительница будет и дальше продавать осиротевших детей.
— А вы?
Темперанс перевела дыхание.
— Мне было противно платить ей, но она ясно дала понять, что, если мы не заплатим требуемую сумму, она найдет другого покупателя, который не станет заботиться о благополучии ребенка.
— Содержателя публичного дома.
Она бросила на него быстрый взгляд, но выражение его лица было холодно и отчужденно. Они свернули на улочку пошире, и Темперанс смогла идти рядом с ним. Они шли не той дорогой, которой она привела лорда Кэра в подвал Матери-утешительницы. И Темперанс подумала, не заблудился ли он.
Она снова посмотрела вперед.
— Да. Сутенера, хотя Мать-утешительница избегала этого слова. Она просто намекала, пугая нас. — Темперанс опустила голову, вспоминая эти отвратительные переговоры. В то время она была еще наивна. Она не имела представления, какой черной может быть душа женщины.
Темперанс почти не замечала, куда ступают ее ноги. Она обо что-то споткнулась и взмахнула руками, стараясь сохранить равновесие. И тогда он подхватил ее, его руки до боли сжали ее локти. Она подняла глаза, он стоял со сверкающими, как у демона, синими глазами. Он прижал ее к себе, почти обнимая. Как друг. Как возлюбленный.
Все самые грешные желания рвались на свободу.
Его дыхание касалось ее губ, и он шептал:
— Так вы купили этого ребенка?
— Да! — рассердилась она на этого бесчувственного аристократа. Почему он захотел услышать эту историю? Почему так настойчиво тревожил старые раны? Зачем он ищет убийцу погибшей женщины? — Да, я заплатила требуемую цену. Я продала единственную свою драгоценность — золотой крест, который когда-то подарил мне муж, и купила ребенка. Я назвала ее Мэри Уитсон, в честь Духова дня, когда я впервые взяла ее на руки.
Он склонил набок голову, в его синих глазах был вопрос.
Она разрыдалась, ярость и горечь закипали в том месте, где Темперанс старательно прятала все свои чувства, которые не могла себе позволить. Она дрожала, пытаясь подавить их. Поймать и спрятать.
Он тряхнул ее, как будто хотел вытряхнуть ответ, которого ожидал.
— Уинтер оказался прав, — сказала она. — Девочка была спасена, но спустя пару месяцев Мать-утешительница снова пришла к нам с другим ребенком, на этот раз мальчиком. И цена была вдвое выше, чем за ту девочку.
— Что же вы сделали?
— Ничего. — Она печально закрыла глаза. — Мы… я… ничего не могла сделать. Я просила, падала на колени и умоляла эту ведьму, а она продала его.
Она сжала в кулаках край его плаща и трясла их, как бы внушая Кэру весь ужас этих воспоминаний.
— Она продала такого милого мальчика, а я ничего не смогла сделать, чтобы спасти его.
Она плакала, вымещая на нем свой гнев, и неожиданно он наклонился и прижался к ее губам, крепко, безжалостно. Она чуть не задохнулась от неожиданности, а он целовал ее мягкие губы. Она чувствовала его зубы, ощущала вкус его языка и ту часть себя самой, ту проклятую, грешную, неправедную часть, вырвавшуюся на свободу и сбежавшую от ее власти. Испытывая наслаждение от его первобытной грубости. Восторженно купаясь в его откровенной сексуальности. Совершенно потеряв над собой контроль. Пока он не поднял голову и не посмотрел на нее.