жар его кожи на своей.
– Никаких.
– Мне очень нравится. Снимай все.
Брови ее сдвинулись, она напряглась и попыталась набраться храбрости. Будет
ли так же сложно, когда ей придется раздвинуть перед ним ноги и пустить его в себя, зная, что единственное, чего он хочет, это месть? Или он, как раньше, будет погружать
ее в удовольствие до тех пор, пока она не начнет задыхаться и умолять? Она не знала, что из этого будет больнее.
Выскользнув из туфлей, она поставила ноги на фактурный деревянный пол. Тот
был основательным, комфортным, похожим на пол в доме ее папы. Джиа
сосредоточилась на этом, пока стягивала через голову свитер и бросала его на пол.
Она пыталась не думать о том, что творила, когда потянулась назад и расстегнула
застежку бюстгальтера. Не то, чтобы кружево многое прикрывало, но, убрав эту
слабую защиту, она ощутила, как по соскам ударила прохлада. Они превратились в
бусинки. Она отказывалась верить, что это имеет отношение к пристальному взгляду
Джейсона.
Очень медленно, Джейсон потянулся и дотронулся до нее. С легким вскриком
Джиа вздрогнула. Тень его улыбки преследовала ее, когда костяшками пальцев он
провел вверх по изгибу ее талии до окружности груди, мазнув по чувствительному
соску. Против воли, ее потряс всплеск желания. Дыхание сбилось.
– Красивая. Мягкая, – прошептал он. – А теперь сними джинсы, чтобы я мог
увидеть твою киску.
22
Грешные навсегда. Шайла Блэк
Джиа прерывисто глотнула воздуха, все тело пришло в напряжение. Почему она
одновременно так негодует и желает его? Что за мистический контроль имеется у него
над ее телом? Или она просто реагирует, потому что всегда любила его?
Когда она расстегивала джинсы, пальцы дрожали. С приглушенным звуком
молния была преодолена. Затем она просунула пальцы в шлевки и спустила штаны
вниз по бедрам. Год назад, те сидели на ней плотнее. С тех пор, они стали настолько
широки, что могли упасть с нее при малейшем рывке. Она вышла из них, оставляя их
валяться на деревянном полу, рядом со свитером.
Джиа стояла перед ним обнаженная, плотно зажмурив глаза.
Джейсон взял ее за подбородок.
– Ты не станешь убегать от меня, закрывая глаза и притворяясь, что я это кто-то
другой.
Ресницы затрепетали, она подняла веки.
– Это не...Я никогда не думала о других мужчинах.
– Так это включен режим принесенной в жертву мученицы. Прекрасно, –
огрызнулся он. – Ничто не заставляет мужчину чувствовать себя более желанным, чем
раболепие.
Джиа сжала кулаки.
– На следующие восемнадцать дней ты можешь диктовать мне, где мне быть, что
надевать, где спать, как стоять на коленях и как именно раздвигать для тебя ноги. Но
ты не указываешь, что мне чувствовать.
Он поморщился, его пристальный взгляд поглощал ее. Ей хотелось бы видеть в
его синих глазах тепло, хоть что-то, что заставило бы думать о его суровой заботе, как
о безопасной сети, как это было когда-то. Теперь же она ощущалась словно лезвие, которое он держит у ее горла.
Наконец, он отступил, и потянулся назад, чтобы взять с вешалки, которую она и
не заметила, белый пушистый халат. Одежда была слишком маленькой для него, и
Джиа задалась вопросом, хранил ли он ее здесь для своих ночных завоеваний? Когда
он накинул вещь ей на плечи, она постаралась не заплакать, и быстро взялась
завязывать пояс вокруг талии.
– Иди наверх, – приказал он. – Твоя спальня в конце коридора, а в ней тебя кое-
кто ждет. Я скоро буду.
Кое-кто? Он не поднимается, чтобы не уложить ее в постель в ту же секунду?
Или он пригласил кого-то другого, чтобы тот вначале проделал всю грязную работу?
Она нахмурилась.
Его губы поджались от недовольства.
– Проблемы?
Что бы ни ожидало ее наверху, это даст ей драгоценное время, чтобы овладеть
своими чувствами и взять их под контроль. Раз или два она до ужаса была напугана на
работе. Она сосредоточилась, вникла и позаботилась о деле. Здесь требовалась та же
стратегия.
– Никаких.
Джиа прошла по дуге позади него и направилась вверх по лестнице. Прежде, чем
пожениться, она бы подразнила его поцелуем и кокетливой улыбкой. Теперь же, рискнув заглянуть ему через плечо, она увидела, что он наблюдает за ней не мигая, оставляя себе время на раздумья.
Она с дрожью вошла в спальню мастера и окинула взглядом его персональное
пространство. Ненавязчивое потолочное освещение и золотистый свет от ламп, расположенных на его прикроватных тумбах, озаряли комнату, приглушая вид на