– Уважение нужно заслужить, – возразила она. Ее голос оказался гораздо тише и мягче, чем она хотела. Это был почти писк.
– Что правда, то правда, миледи. Но я не позволю вам бить меня по лицу на виду у моих людей.
Чтобы не смотреть на мужа, Бренна опустила голову. Расправив на коленях свое огромное свадебное платье, она постаралась взять себя в руки. Если она будет вести себя как дура, это не поможет ей достичь цели.
– С этим я согласна. Я никогда больше этого не сделаю.
«Ты будешь мертв».
– Я жду, чтобы ты извинилась.
Она стиснула зубы. «Терпение. Жди сигнала. Жди, пока сестры соберут и расставят людей».
Он поднял одну бровь и так пристально на нее посмотрел, будто хотел сломать ее одним взглядом.
– Ну, жена.
– Простите меня.
Он улыбнулся, но его улыбка была скорее похожа на гримасу. Почему она решила, что он идеал мужчины? Он слишком назойливый. Слишком большой. Слишком любит все контролировать. Вполне возможно, что он через минуту опять начнет трогать ее кисти и перемешает краски. Она поклялась себе, что как только избавится от него, то разложит по местам все свои принадлежности для живописи.
Он подошел к кровати, отдернул полог и сел. Она почувствовала облегчение от того, что он уже не так близко.
Постельное белье не было украшено кружевами и бантиками, как у Гвинет. И хотя оно не выглядело слишком женственным, Монтгомери выглядел странно на фоне всех этих подушек и подушечек. Матрас просел под тяжестью его доспехов, красный полог колыхнулся.
Ее взгляд упал на большую картину, на которой был изображен архангел Михаил, сражающийся с драконом. Она тоже сражается с драконом.
Монтгомери бил себя по колену размеренными ударами в такт своим словам:
– Если ты еще раз вздумаешь дерзить, я перегну тебя через колено и задам трепку, которую ты заслуживаешь.
Она взглянула на него с презрением и ответила:
– Я не ребенок, чтобы меня пороть, сэр.
– Нет, но ты моя жена, которая должна научиться хорошо себя вести.
– Я складываю в сундук свои принадлежности для живописи, как вы потребовали, не так ли?
– Ты говорила, что примешь любое наказание, которое я выберу в качестве кары за непослушание.
Отодвинув полог, он прислонился к кроватному столбику.
– Я не имела в виду, что спокойно разрешу вам пороть меня.
Он взглянул на закрытую дверь.
– Ты уже сейчас хочешь расторгнуть нашу сделку? Может, приказать привести сюда твоего отца и продолжить делать то, что мы уже начали?
Ее охватил такой гнев, что похолодело все внутри. Он все еще может убить ее отца и сестер. Она замерла над сундуком, перестав складывать рисунки.
– Нет.
– Разве, ты не сказала «накажи меня, как хочешь»?
Она действительно так сказала. Как бы ей ни хотелось, этого она не могла отрицать.
Его голубые глаза вспыхнули дьявольским огнем. На какую-то секунду его лицо стало таким невероятно привлекательным и безупречным, что она пожалела, что не может взять кисть и запечатлеть голубизну его глаз, оттененных длинными загнутыми ресницами.
Согнув указательный палец, он поманил ее к себе:
– Иди сюда, пленница-жена.
Глава 4
Вот когда ей действительно захотелось вытащить кинжал и защитить себя. Неужели он и вправду хочет ее выпороть? Она взглянула на его огромные руки. Такие могут причинить боль… Как хорошо было бы, если бы на кону не стояли жизни отца и сестер. Только бы их люди были готовы, когда будет дан сигнал.
Собрав все свое мужество, Бренна шагнула навстречу Монтгомери. В предчувствии самого плохого ее сердце отчаянно забилось.
Он взял двумя пальцами ее за подбородок и начат поворачивать голову то в одну, то в другую сторону. Она заставила себя оставаться спокойной. Физическая борьба не принесет победы. У нее был всего один шанс – и он заключался в том, чтобы всадить в него кинжал. Но он был слишком близко и все еще в доспехах.
Ее охватил нешуточный страх.
Наконец он отпустил ее подбородок.
– Вот так-то лучше. Послушание для тебя полезнее, чем дерзость. А теперь помоги мне снять доспехи. В них чертовски жарко.
Она вздохнула с облегчением, поняв, что он не собирается ее пороть. Ей даже пришлось скрыть улыбку. Она поможет ему снять броню, и ей будет легче его убить.
Однако следовало быть не слишком усердной, иначе он заподозрит неладное.
Девушка поклялась себе, что не позволит ни своему языку, ни своему раздражению взять над ней верх. Она дождется сигнала Адели, а потом пойдет за Пантосом по подземному тоннелю, а потом через лес, как и планировалось.
Монтгомери протянул руку, чтобы она могла расстегнуть пряжки на доспехах и оплечье лат. Когда пластины были убраны, она замерла, пораженная размером его руки, которая все еще была в кольчуге. Он пошевелил рукой, и кольчуга тихо звякнула.
Бренна стояла так близко, что слышала, как он дышит, и это тихое дыхание как-то не вязалось с таким крепким и сильным человеком. Такова жизнь: хрупкая и неопределенная, даже для человека таких размеров. Именно поэтому она так радовалась, сумев схватить быстротечные мгновения, когда писала маслом или темперой.
Сняв доспехи с другой, руки, Бренна занялась кирасой. Одну за другой она убирала пластины и все больше восторгалась красотой его тела.
Она десятки раз помогала отцу и брату надевать доспехи – таков долг дворянки. Но раньше это всегда было скучной обязанностью, тяжелой и нудной работой, замаскированной под долг. А этот человек заворожил ее, словно ядовитый змей. Прекрасный, но беспощадный.
Бренна помогла ему снять кольчугу и кожаную куртку, надеваемую под доспехи, после чего обнажился его торс с густыми курчавыми волосами на груди и серебряным медальоном в форме сердечка на простом кожаном ремешке. Изящная вещица выглядела странно на груди этого могучего человека.
Девушка протянула руку к медальону.
– Нет.
Его рука сомкнулась вокруг медальона, прежде чем она успела до него дотронуться.
Возможно, этот медальон был семейной реликвией, передававшейся по наследству? Или это был подарок возлюбленной? Бренна не могла себе представить, что закаленный воин может носить столь изысканную вещицу.
Он молча снял с себя медальон, завернул его в кусок ткани и отложил в сторону, так что Бренна не успела его рассмотреть. В его взгляде был запрет, и она не стала задавать вопросов.
Надо не терять времени, а получше изучить свою будущую жертву. Поскольку ей придется убить его, не хотелось думать о нем иначе, как о звере, а серебряный медальон делал его вполне нормальным человеком.
Бренна провела пальцем по его плечу. Еще никогда она не видела таких широких плеч. Другие мужчины увеличивали себе плечи всякого рода подкладками. Ему это было не нужно.
Ей захотелось провести руками по контуру его мускулов, только для того, чтобы удостовериться, что он действительно человек и его можно убить. Ее переполняли противоречивые чувства – отвращение и восхищение.
Она посчитала тонкие шрамы на его бицепсах. Их было четыре с одной стороны и семь – с другой. Свидетельства многочисленных сражений. В которых он наверняка победил.
Она вдруг поняла, что должна быть очень осторожна. Он мог одними пальцами переломить ей хребет, как тонкую тростинку. У нее всего один шанс пустить в ход l'occhio del diavolo, и она молилась о том, чтобы не упустить его.
Его загорелые плечи покрывал тонкая пленка пота, и от этого кожа казалась блестящей, словно тщательно отполированной.
Стоя перед ним, Бренна попыталась понять, где у него находится сердце, но ни одно движение мускулов не указывало, что оно бьется. Может, у него вообще не было сердца.
Выражение его лица оставалось непроницаемым, но глаза были похожи на сверкающие в солнечных лучах волны голубого океана.
– Нагнись и сними с меня сапоги.
Тон его голоса заставил Бренну вздрогнуть, но она послушно встала на колени.