Какая смелость, должно быть, требовалась от леди Блэквуд, чтобы отважиться на этот шаг. А ведь она с младых лет слыла избалованной леди! Беатрис не знала нужды ни в чем и все же предпочла оставить все, что нее было, — и стать женщиной, подвергнутой остракизму обществом и друзьями. Леди Блэквуд пришлось учиться сводить концы с концами и жить на ничтожно малое содержание, которое ежемесячно выплачивал по решению суда бывший муж, а заодно и на мизерное наследство, оставленное ей отцом. Развод был позором, пятном на репутации. Джейн оставалось только удивляться, как леди Блэквуд вынесла все это, как смогла так долго оставаться отверженной обществом.
Коляска свернула за угол, и через заляпанное окно Джейн бросила взгляд на тротуар, туда, где женщины и дети расставляли тележки с фруктами и овощами. Торговка рыбой метала свежий утренний улов на стол, прогоняя прочь кота, который так и вился у изодранного подола ее платья.
Воздух был пропитан черной копотью и едким запахом угля, которые смешивались с тяжелой завесой тумана, накатывавшегося с Темзы. Это был Ист–Энд — место, где выросла Джейн.
Каждое утро, по пути из дома в больницу, медсестра видела эту суматоху, изможденных голодных людей, изнуренное выражение на лицах женщин. И каждый раз Джейн благодарила Бога и леди Блэквуд, которая однажды ночью заметила ее, сидящую под проливным дождем, и любезно пригласила в свой дом. Джейн содрогалась при мысли о том, на что была бы похожа ее жизнь, если бы над ней не сжалились и не забрали подальше от этого места. Как долго ей удавалось бы выживать, надеясь только на себя, нося на своем лице такую же печать изнуренности, опустошенности и голода?
Той памятной ночью жизнь Джейн радикально изменилась. У нее появились крыша над головой и пища, постель без клопов и теплое одеяло. Леди Блэквуд стала ее наставницей, научила читать и писать, штопать и вышивать. Нанимательница преподала Джейн несколько ценных уроков того, как следует вести себя в обществе. Но самым важным, чему обучила ее леди Блэквуд, было умение жить самостоятельно, полагаясь только на себя, веря исключительно в свои силы.
Много лет назад леди Блэквуд подобрала незаконнорожденную бездомную бродяжку без будущего и дала ей жизнь. Джейн знала, что она никогда не сможет вернуть пот долг.
Сейчас Джейн по–прежнему чувствовала себя признательной леди Блэквуд за тот шанс, что она ей подарила. Леди Блэквуд была превосходной нанимательницей: она не только обеспечила свою подопечную едой, одеждой и жильем, но и разрешила ей работать медсестрой. У Джейн было два выходных в неделю — в это время она могла заниматься тем, чем ей заблагорассудится. В леди Блэквуд Джейн видела кого–то вроде матери, и никакие деньги не могли заставить ее уйти от своей благодетельницы.
Джейн была довольна своей жизнью, даже считала Себя счастливой. Но теперь, после отъезда из больницы, ее начал грызть червячок досады. Медсестра не могла перестать думать о своем новом пациенте — Мэтью, — о том, что он сделал, какие чувства в ней пробудил.
Джейн казалось: за годы, проведенные с леди Блэквуд, она постигла абсолютно все для того, чтобы стать независимой, свободных взглядов женщиной. Но прошлой ночью Джейн вдруг обнаружила, что совершенно не знает, как удовлетворять свои женские потребности.
Подобные желания возникали у Джейн и прежде, и она не стыдилась признавать их. Мало этого: даже снимала напряжение тем, что исследовала собственное тело и ласкала себя. Но ничто не могло сравниться с той обжигающей страстью, родившейся где–то глубоко внутри, когда Мэтью прикоснулся к ней.
Грохот повозки смолк, карета качнулась влево, потом остановилась, грубо возвращая Джейн от раздумий к реальности. Всю ночь медсестра бодрствовала и сейчас должна была быть усталой, но она лишь чувствовала странный гул во всем теле, словно затхлый, впитавший запахи копоти воздух дал ей второе дыхание. Даже густой туман, окутавший весь город, не мог заставить Джейн сомкнуть веки.
— Ну, вот мы и приехали, мисс. Наконец–то дома.
— Спасибо, — поблагодарила Джейн подавшего ей руку Джорджа и вышла из кареты. Ноги и спина медсестры дьявольски болели, но она чувствовала небывалый прилив энергии. Оставалось только гадать, был ли этот приступ бодрости связан с ее мыслями, то и дело возвращавшимися к ночным событиям в больнице и необычному пациенту.