Отец что-то рычал, в беспокойстве стараясь вырваться из своих оков. Я чувствовала, как глаз начинает опухать, и сердце колотится с неумолимой силой. Парень схватил моё лицо, поворачивая его к камере, и произнес что-то, затмеваемое гулом в ушах. Я ощутила, как моя стойкость укутывается в черную завесу страха, но я не поддамся. Каждое мгновение — это новая проверка на пределы терпения, на прочность духа.
Я останусь неподвижной, будто истукан, даже если слезы подступают к глазам. Невзирая на мрак, я сохраняю внутренний свет, к которому ни одна тень не сможет прикоснуться.
— Хватит с неё. Пока что она не доживет до главного представления, — произнёс дядя, вставая с дивана. — Уведи её в камеру.
Огромный ухватил меня и закинул на плечо, и в тот миг сознание моё погрузилось в темноту.
Когда я очнулась, головная боль терзала меня, и я боялась прикоснуться к своему лицу. Камера осталась прежней. За дверями доносился мучительный стон.
— Папа, — закричала я, подбегая к двери. Я в ярости била руками по холодному металлу, сбивая костяшки, и царапала дверь, отчаянно ища выхода.
Раньше я думала, что Алистар — монстр, главный злодей. Какой же я была глупой! Он не просто старался помочь, он буквально спас меня, когда никто другой не мог или не хотел. Сколько раз он меня защищал, а я как глупая идиотка.
Теперь я уже не знаю, хочу ли, чтобы он спас нас с отцом. Его тут могут убить из-за нас. Он этого не заслуживает. Да и если они нас убьют, то, может, появится шанс, что все эти мучения закончатся?
Дверь камеры снова открыла
Глава 18. Шанс на спасение
Рина (Анна).
В комнате появился Раян с наглой ухмылкой, подрагивающей от безумия, и за ним уверенно шагнул громила. Рядом с ними появились и ещё двое мужчин. В одном из них узнала коллегу с работы мамы, второго видела впервые.
— Похоже, перегнули палку, ты провела в отключке целых двенадцать часов, но нам необходимо продолжать, — произнес мужчина, присев на корточки и нежно проведя пальцем по моей щеке. От такого жеста чуть не вывернуло наизнанку.
Громила вновь включил камеру на своем телефоне, готовясь зафиксировать момент.
— Ты дурак, если думаешь, что он придет за мной.
Алистар проявлял свой интерес ко мне как к женщине, однако это мерцание было лишь тенью похоти, не способной зажечь искры настоящей страсти.
Меня сбросили с матраса за ногу, холодный взгляд камеры пронзает моё тело. Раян, с безжалостной улыбкой садиста на лице, в жестоком порыве ударил меня ногой в живот. Словно в замедленной съемке, боль пронизала каждую клеточку тела, замираю в ожидании, а в голове картинками бегут сцены из жизни.
Вокруг раздавались смех и шепоты, создавая атмосферу непрекращающегося зрелища. Каждый взгляд, каждый жест были мне знакомы, но сейчас они словно потянулись в бесконечность. Честно пыталась поднять голову, но мир вокруг тускнел, и напряжение в животе стало невыносимым.
В тот миг, когда всё казалось потерянным, внутри разгорелся огонь — решимость, не покидавшая меня. Разве могла позволить себе пасть духом, даже когда Раян, с презрением на устах, готов был добить меня. С каждой секундой укрощала свою неуверенность, мечтая о том, что однажды смогу встать и отомстить ему.
Второй удар Раяна пришелся на мои ноги, обрушив на них свою ярость. Сколько же еще смогу выстоять в этом безмолвном испытании? На эти вопросы я не находила ответов, и от невыносимой боли слезы стекали по щекам, оставляя за собой соленые трассы страданий.
Каждый миг казался вечностью, а всем окружающим не дано было разделить эту агонию. Чувствовала, как постепенно уходит сила, как, подобно затихающему ветру, ускользает надежда. Ноги словно превращались в камень, и в каждом движении ощущалось, как боль предательски пронзает.
— Можешь отдохнуть, — произнес он эти слова, покидая мой личный ад. Сжавшись в комок, как котенок на холодном бетонном полу, погрузилась в сон.
Проснулась, как от взрыва. Сколько сейчас времени? Всё ломит и болит. Заставила себя встать, нащупав в кармане своё оружие. Так больше продолжаться не может. Рано или поздно они меня убьют. Подхожу к двери и лишь сейчас осознаю, что в камере, где меня держали раньше, не было окна, а теперь оно есть.
— Я могу убежать? — в голове мелькнули мысли, но тут же вспомнила об отце. Сбегу, и они от него точно избавятся. А что, если уже избавились?
Приближаясь к окну, вытираю его от слоя пыли, испытывая ужасную боль в ногах. Даже если выберусь, не убегу далеко, не знаю, где нахожусь.