Она уже приоткрыла рот, чтобы повторить вопрос, когда кресло, которое стояло спинкой к ней, скрипнуло и стало медленно поворачиваться.
Секунда….ещё одна….Время тянулось ужасно медленно, бесконечно. Мария замерла, боясь пошевелиться. Да что там пошевелиться! Она дышать перестала, в ожидании увидеть того, по чьей злой воле она прибыла в стан недругов.
Когда кресло полностью развернулось, она смогла увидеть неясный силуэт мужчины. Лицо и фигура находились в тени, тусклые отблески свечей не позволяли рассмотреть его внимательнее.
Вампир молчал.
Мария прямо-таки осязаемо почувствовала на себе его взгляд, как он осматривает её с головы до пят, и возмущение, которое она ещё пыталась контролировать, яростнее стало подниматься в её душе. Она терпеть не могла, когда с ней пытались играть!
— Я подхожу вам? — зло выпалила она и кинула дамскую сумочку на второе свободное кресло.
Ей никто не соизволил ответить.
Лишь рукой указали на кровать.
И Марию понесло. Она вспыхнула, как подожженная спичка.
— То есть мне пора ложиться на жертвенный алтарь? — съязвила она, чувствуя, что находится на грани истерики. Она никак не ожидала, что будет кормить вампира, который откажется показаться и, мало того, будет её игнорировать и распоряжения раздавать указами руки. — И как вы предпочитаете, чтобы я легла? Вы уж укажите мне место! И уточните, пожалуйста, в какой позе предпочитаете пить мою кровь.
В ответ послышалось приглушенное рычание, и у Марии от неожиданности подкосились ноги. Она никогда не отличалась трусливым характером, а тут с ней произошло что-то из ряда вон выходящее. В рычании мужчины было столько скрытой угрозы и мощи, что она содрогнулась всем телом.
— Хорошо, хорошо, я вас поняла, — поспешила добавить она и подняла в знак примирения руки. — Не стоит злиться и нервничать. Я сейчас лягу на вашу кровать, и вы уж постарайтесь покончить побыстрее. Я не горю желанием тут задерживаться. Чем быстрее я уйду, тем будет лучше. По крайней мере, для меня.
Последнее предложение она добавила приглушенно, хотя и знала, что вампир услышат его. Вампиры, как и оборотни, обладали очень чутким слухом. Этого у их рас было не отнять.
Продолжая про себя нелицеприятно выражаться, Маша приблизилась к кровати, и пожалела, что выбрала из одежды свободного покроя юбку, а не универсальные джинсы. В штанах было бы удобнее. Не продуманно с её стороны. А, ладно, сейчас не об этом стоит размышлять.
Мария поколебалась секунду и забралась на кровать прямо в мокасинах. Не будет она разуваться, много чести! Её не особо радушно приветствуют, и она не будет стараться выглядеть воспитанной и культурной.
Шёлк дорогих простыней оказался прохладным. То, что надо. Потому что кожа Маши пылала, и соприкосновение с тканью стало приятной неожиданностью.
И как ей укладываться?
Она села боком. Неудобно. Ладно, поступим другим образом. Она вытянула ноги, а сама улеглась на подушки. И мимолетно успела отметить, что подушки мягкие и очень удобные. Она старалась не думать, как её укладывания выглядят со стороны, но чувствовала она себя отвратительно.
Она злилась на себя, что не может справиться с эмоциями и достойно пережить испытание.
Злилась на вампиров, которые выдвинули абсурдные требования по кормлению своих отпрысков.
Злилась на оборотней, которые подписали унижающий их договор.
Злилась на Демьяна Дарова, который затеял с ней не понятную игру!
Она бы и дальше продолжила список, на кого злилась в данный момент, когда половина свечей в комнате потухли, и стало практически темно. Мария нахмурилась. Нет, она отлично видела в темноте, но зачем создавать столько интима?
Послышался шорох одежды. Демьян поднялся с кресла. И Мария, нет, чтобы повернуть голову в его сторону и, наконец-то, посмотреть на своего мучителя, замерла и уставилась на тыльную сторону нависшего над ней балдахина. Вела она себя, как ребенок. Но ничего с этим поделать не могла.
И не хотела.
Двигался Демьян бесшумно, и через несколько мгновений она ощутила легкую прохладу его тела рядом со своим. Он остановился у кровати и чего-то ждал. Точно прислушивался. Мария стиснула зубы, и её руки невольно сжались в кулаки, сминая шелк простыней. Какого черта он ещё раздумывает? Ей казалось, что как только она переступит порог комнаты, он набросится на неё, как голодный раненый зверь.
Если он мог контролировать свой голод, то, может быть, обойдется и вовсе без крови?