Савва нажал на коня и дверь открылась. За ней скрывался еще один труп двухсотлетней давности.
– Что будем делать? – Он повернулся к призраку.
– Уничтожим портрет. Картину заказал Василий, в косе нарисованной была прядь моих волос. Потому я слабела, но не исчезала, – Луша развернулась и пошла обратно. Парочка потащилась следом.
В зале было холодно, огонь погас.
– Разожги камин.
Савва принялся за дело. Через полчаса приготовлений портрет вместе с рамой засунули в камин. Горел он медленно и нещадно чадил. Плотный дым все норовил просочиться в комнату, но потом словно передумывал и лениво уползал в трубу. Лукерья молчала и смотрела на огонь. Когда даже золоченая рама превратилась в угли, она повернулась к Савве. От прежней тетки не осталось ничего. Перед ними сидела девушка с портрета. Светловолосая, с тяжелым взглядом ярких синих глаз и упрямо сжатым алым ртом. Нежный румянец, персиковая кожа…
– Ты на Васеньку очень похож. У него тоже внешность херувимская была, а характер стальной. Он в раю, меня туда вряд ли пустят. Хорошо, что ты выжил. Я словно с сыном повидалась. Женевьева, прости, если сможешь. – Лукерья говорила ровным тоном, но слезы снова покатились по щекам. Казалось, все горе, что держало её на земле, превратилось в воду и наконец-то вырвалось наружу – Уходите. Ещё несколько минут и здесь начнется пожар. Призраки просто так не исчезают.
Савва поднялся на ноги и потянул за собой Еву. В камине, где оставалась только зола, неожиданно взметнулось зеленое пламя. Фигура прапрабабки растворялась в нем.
Когда они добежали до ворот, особняк уже полыхал вовсю. Казалось, что дом подожгли сразу со всех сторон. Пока Савва набирал 112, провалилась крыша, и стены сложились внутрь, словно были из картона. Приехавшие пожарные застали только груду обгоревших камней и крыльцо. Огонь почему-то его не тронул.
Они стояли на ступеньках и смотрели, как пожарная команда сматывает рукава. Вместо снега падали хлопья сажи и пепел.
– Так как тебя зовут? Ева или Женевьева?
– Женевьева. С двенадцати лет перед днем рождения меня приглашала в гости бабушка по отцу. И каждый год Зинаида Константиновна рассказывала, что имя мне дала она. В честь героини из книги Ремарка. Была такая полусумасшедшая некрасивая женщина. Бабка утверждала, что моя мама настолько страшная, что ситуацию не исправит даже идеальная наследственность папы. И внучка, то есть я буду некрасивой. Дома имя сократили до Евы. Я вчера рассказала маме.
– Мама расстроилась?
– Ага. И очень удивилась. На самом деле, имя выбрала она. В честь основательницы Парижа. Правда, основать у меня ничего не получилось. Только разрушить, – голос Евы предательски задрожал.
Он наклонился, чтобы её поцеловать, но девушка уклонилась от поцелуя.
– Я позвоню?
– Не надо. Я не встречаюсь с женатыми.
– Подожди…
Из-за угла выехало такси, и Ева закрыла ему рот ладонью, не дав договорить.
– Прощай.
***
Особняк сгорел практически дотла. На соседней улице полицейские задержали Вячеслава Курочкина, в саже и разодранной одежде. На допросе он утверждал, что не имеет никакого отношения к пожару, просто хотел осмотреть место, где пропала жена. Она не отвечает на звонки, уже неделю не ночует дома, но кто-то проник в их квартиру и вынес документы с ценными вещами. И если в показаниях об исчезновении жены он путался и врал, то список ценностей накатал без единой ошибки. Алику повезло, экспертиза показала, что возгорание произошло из-за неисправной проводки, подозрения с него сняли.