«Понемногу он раскрыл редкое разнообразие талантов, которые нечасто бывают присущи одному человеку. Сесиль наделен уникальным сочетанием творчества и артистического чутья, которое, между прочим, включает в себя и его повседневное бытие. Что касается его внешности, то он стал даже еще более красив и привлекателен, и я верю, что со временем его книги, картины и фотографии в глазах потомков станут наиболее ярким воплощением нашей эпохи».
Это первое путешествие в Нью-Йорк завершилось выгодным контрактом с Конде Настом, оно помогло Сесилю обзавестись новыми моделями, а также встретиться со многими знаменитостями тех дней. Новаторские приемы Сесиля имели колоссальный успех. Дамам просто не терпелось улечься на пол, пока Сесиль карабкался вверх по стремянке, чтобы оттуда, сверху, сделать их фотоснимок.
В ту пору Битон был увлечен подготовкой своей «Книги Красоты». Поэтому зимой 1929 года он вернулся в Соединенные Штаты в поисках новых знаменитых красавиц для своих снимков. На этот раз он направил стопы в Голливуд, во всеуслышание заявив, что не остановится, пока не заполучит для своей книги фотографию Гарбо. «Без нее никак не обойтись, какими бы ни были ее размеры. Гарбо — это личность, она обладает совершенными формами, не говоря уж о ее классической красоте».
В Калифорнию Сесиля сопровождала Анита Лоос. Она же первой представила его кое-кому из знаменитостей. Сесиль вскоре прочно стал в Голливуде на ноги и теперь только тем и занимался, что беспрестанно фотографировал таких звезд, как Мэри Астор, Фей Рей, Кей Фрэнсис, Гэри Купер и Долорес дель Рио. Однако Гарбо нигде не было видно, и Битон просто помешался на мысли заполучить ее фотографию.
«Она единственная, в ком есть светский лоск. Ей льстят, перед ней заискивают, говоря, что она пользуется колоссальным успехом, но отказывается видеть своих почитателей. Женщины каждый день шлют ей орхидеи, мужчины звонят по междугородному телефону в надежде услышать ее голос. Ей до этого нет ровно никакого дела, и то, что ей до этого нет никакого дела, и то, что она даже не собирается показываться публике, только подогревает всеобщую истерию, и так же, как и я, все дошли едва ли не до умопомешательства, желая видеть ее, и, между прочим, благодаря этому обстоятельству ее имя теперь у всех на устах».
Сесиль подружился с бывшей звездой Элси Джанис и надеялся с ее помощью дозвониться до дома Гарбо. Чей-то голос с сильным иностранным акцентом заявил в ответ: «Мисс Гарбо нет на уик-энд». Сесиль тогда принялся осаждать знаменитого пресс-секретаря студии «МГМ» Хауэрда Стриклинга, умоляя его организовать встречу. Тот связался с Гарбо по телефону и передал актрисе просьбу Битона. «Ну, я не знаю. Ну ладно», — такой ответ трудно назвать многообещающим.
Во время последней недели, проведенной Битоном в Голливуде, у него, казалось, появились проблески надежды, но и они в конечном итоге были разбиты вдребезги. Битон так писал об этом в своем дневнике:
«Я наконец-то дозвонился до Стриклинга, и после того, как вчера мои надежды вознеслись едва ли не до небес, в ответ на вопрос: «Ну как там насчет Гарбо?» — я услышал мрачное: «Бесполезно». Черт. Пропади эта сука пропадом. Я едва не расплакался от злости, усталости и отчаяния. Черт… Ведь ей же все равно нечего делать».
В январе 1930 года Сесиль уехал из Голливуда в расстроенных чувствах. Вскоре после этого, в Палм-Бич, он случайно повстречал Мерседес. Сесиль с удовольствием предался с ней злословию о «кошмарном» сборище нью-йоркских лесбиянок, он вспоминал: «Мы посмеивались над ними за их занудную верность друг дружке, их серьезность, убожество, бедность и полное отсутствие юмора». Мерседес, как никогда, соответствовала своей удивительной внешности, в которой воистину есть нечто грозное. Что еще более важно. Мерседес, которой еще предстояла та роковая встреча с Гарбо, снабдила Сесиля сногсшибательными слухами о звезде-затворнице.
«Мерседес была очаровательна, умна, бесконечно забавна и остроумна. Я рассказал ей голливудские новости, а она мне наговорила всякого о Гарбо, отчего я пришел в неописуемый восторг и едва не купил себе билет назад в Голливуд, чтобы только снова увидеть ее. Еще в Швеции, будучи совсем ребенком, она попалась на глаза Морицу Стиллеру, тот дал ей книги для чтения, занялся ее образованием, влюбился в нее и сделал ее своей любовницей. Она боготворила его. Ему уже стукнуло пятьдесят, и в ее глазах он стал олицетворением успеха в обществе, ума, всего того, что подстегивает в нас интерес к жизни. Он привез ее в Голливуд. У нее был роман с Джоном Гилбертом. Впервые она столкнулась с кем-то, кто был еще молод. Стиллер пришел в бешенство от того, что она влюбилась в этого недоумка Гилберта и даже ушла от него. Стиллер бросил Голливуд, умер, и Гарбо едва не наложила на себя руки от горя и раскаяния.