В какой-то момент их мучительных взаимоотношений Питер Уотсон предложил Сесилю обзавестись любовницей. Сесиль так и поступил, совершив очередную вылазку на «гетеросексуальную почву», где завел роман с блистательной виконтессой Каслросс, которая, пребывая в высокомерном неведении, полюбила его всей душой и, как следовало ожидать, соблазнила в комнате, наполненной ароматом тубероз, в Фарингдоне — эксцентричном оксфордширском поместье эксцентричного пэра лорда Бернерса. Озадаченные гости этих стен, немало повидавших на своем веку, поднялись наверх, чтобы подслушать под дверью: «О боже, боже, боже!» — доносилось восторженное восклицание Сесиля из святая святых — спальни Дорис. Она соблазнила Битона вкусить запретный плод, а чтобы он не слишком переусердствовал, заставляла думать в момент любовного акта о бракосочетании собственной сестры. Этот роман весьма позабавил лондонское общество, и однажды вечером лорд Каслросс, обедая в ресторане, заметил Сесиля в обществе своей бывшей супруги.
«Вот уж ни за что бы не подумал, что Дорис лесбиянка», — заметил он.
Помимо этого, Сесиль оказался в постели еще с одной женщиной. Лилией Ралли, подругой детства югославской принцессы Ольги и ее сестры, герцогини Кентской. Эта дама тоже была без ума от Сесиля, с которым на протяжении всей своей жизни оставалась в близких отношениях. Кстати, этот роман положительно сказался на карьере Битона, поскольку ему приходилось снимать семейство Кентов, принцессу Ольгу, а вскоре после этого и королеву Елизавету — впоследствии королеву-мать.
На протяжении этих лет Сесиль иногда хвастался и другими своими победами. Он несколько раз обмолвился о том, будто имел в Голливуде роман с Гэри Купером, что вполне допустимо, и, несомненно, за долгие годы пережил немало мимолетных увлечений, не оставивших после себя в памяти глубокого следа, лишь только сиюминутная страсть бывала удовлетворена. Имеются свидетели, заявляющие, будто они сопровождали Сесиля, когда тот отправлялся на оргии в турецкие бани. Подобные подвиги давались ему с гораздо большей легкостью за границей, нежели у себя дома в Лондоне, где он с каждым днем приобретал все большую известность и поэтому был весьма уязвим в этом отношении.
Во время войны имело место еще одно памятное гетеросексуальное совокупление. Сэр Джон Гилгуд, рассуждая о сексуальных наклонностях Сесиля, заявил: «Одна моя знакомая актриса сказала, будто Сесиль был лучшим из ее партнеров». Корал Браун, безусловно, любила порассуждать о пылкости Сесиля. Однажды тот получил заказ сфотографировать актрису и, к величайшему удивлению последней, набросился на нее прямо в театральной гостиной. Когда же в дневниках Сесиля появились заметки, касающиеся его романа с Гарбо, Корал заметила: «Все до единого в Голливуде покатываются над ним со смеху. Что касается меня, то это стало путешествием в область воспоминаний».
Их взаимоотношения опять-таки оказались не так просты, как того хотелось бы, поскольку к ним проявила повышенный интерес Мод Нельсон, секретарша Сесиля и к тому же лесбиянка, которая принялась повсюду распространять слухи. Эти сплетни доставили Корал немало неприятностей, особенно с тем мужчиной, с которым она в ту пору жила. Судя по всему, имела место даже попытка самоубийства. В какой-то период Корал Браун подумывала о том, чтобы обыграть это событие в какой-нибудь драме, особенно в шпионской саге Гая Берджеса «Англичанин за границей».
Многие из знакомых Сесиля поняли это так, будто он попросту не знал, чем и как заняться с женщиной. Даже сейчас его хулители и кое-кто из сообщества гомосексуалистов, с которыми он общался, отказываются в это поверить. И тем не менее те, кто знали его близко и способны были дать объективную оценку его увлечениям, заявляют иное. Как ни странно, существует немало доказательств тому, что у женщин Сесиль пользовался куда большим успехом, нежели у мужчин.
«В присутствии этой тайны»
Сесилю было всего двадцать восемь, когда в 1932 году он наконец-то встретил Гарбо на той вечеринке у Гулдингов. Гарбо была на полтора года младше его. Некоторое время Сесилю удавалось хранить молчание относительно их встреч, однако позднее, летом 1934 года, он опубликовал несколько портретных зарисовок кинозвезд в книге «Очерки» и одна из них была посвящена Гарбо.
Сесиль начал посвященный Гарбо отрывок с одной из тех напыщенных фраз, к которым прибегали все друзья Гарбо, прежде чем писать о ней: «Поскольку ее отвращение к любому вторжению в ее уединенное существование слишком велико, я, опасаясь оскорбить ее лучшие чувства, обязан не давать волю перу. Однако я уверен, что она не будет против, если я поведаю вам, как она смотрится с экрана».