Несмотря на занятия, я ничего не умела и страшно смущалась. Чтобы снять зажатость и искоренить застенчивость, одного старания мало. Но педагогам некогда возиться со смущающейся девушкой, такие в актрисы не идут. Благодаря симпатичной внешности роли в эпизодах мне были бы обеспечены, может, даже крошечные роли второго плана, но не больше.
Так и осталась бы никем, не встреться мне Мориц Стиллер, мой ангел-хранитель.
Мои Пигмалионы
Если кто-то из молоденьких девушек, мечтающих о славе звезды Голливуда, считает, что достаточно иметь симпатичную внешность и актерские данные, то сильно ошибается.
Во-первых, ни одна самая примечательная внешность эталоном сама по себе не является, ее нужно обрабатывать. Мою тоже.
Ни одна из звезд не есть цветок, пересаженный на почву «фабрики звезд», они все ВЫРАЩЕНЫ там, созданы. Для начала селекционированы, потом жестоко ограничены во всем, часто «перелицованы» в буквальном смысле этого слова (большинству актрис-звезд что-то поправляли), перевоспитаны и поданы с соответствующим гарниром ролей.
Это неизбежно. Мало кто из актрис остался с собственной внешностью, и чье амплуа совпадало бы со своим характером. Какой быть, решала студия, покупавшая не только твою внешность, но и саму душу. Полное подчинение и послушание.
Девочки, мечтающие о карьере звезды экрана, учтите это, не думаю, чтобы подход сильно изменился. Пусть сколько угодно твердят, что актеры ныне вольны выбирать себе все от гримера до студии. И тогда могли, но только звезды. Думаю, старлетки и сейчас не вправе.
Нужно немного объяснить, что такое Голливуд первой половины века. Тот Голливуд, о котором грезили миллионы по всему миру, тогда только рождался. Где-то за год до нашего со Стиллером приезда в США слились три кинокомпании, образовав «Метро-Голдвин-Майер» – МГМ, быстро ставшую лидером всего кинопроизводства Америки и мира. Энергичный Майер набирал новый персонал для расширения производства, а потом приглашал приглянувшихся актеров, режиссеров, художников, композиторов – всех, кто чего-то стоил, работать в МГМ, обещая золотые горы.
Если честно, то для многих эти горы состоялись, но куда больше было таких, чье золото оказалось черепками, а то и вовсе обернулось трагедией.
Студийная система только складывалась, позже ее много ругали, утверждая, что она губительна, но в период, когда звуковое и цветное кино лишь зарождалось, особенно в годы Великой депрессии, именно эта система позволила выжить многим в киноиндустрии.
Студия заключала контракт с актером или актрисой, определяя еженедельную плату и обещая некоторое количество фильмов в год. Это удобно и неудобно одновременно и для студии, и для актеров. Зарплата даже при отсутствии съемок давала возможность как-то существовать, если на актера не было спроса. Обычно если снимали и не в эпизодах, то актеры получали еще плату за роли.
Так же с приглашенными режиссерами.
Оплата минимальная, только чтобы не сбежали. Любой конфликт приводил к разрыву контракта (в лучшем случае непродлению, в худшем – к депортации из страны), угроза разрыва всегда висела над приглашенными из Европы, да и над американцами тоже. Того, кто не удержался на одной студии, редко приглашали на другую, разве что переманивали конкуренты.
В обмен на такую еженедельную оплату студия требовала от актеров полного подчинения. Актеру или актрисе придумывали амплуа, отойти от которого они не могли ни на шаг не только на экране, но и в личной жизни. Это рабство? Да, своего рода рабство. И дело не только в диктате студии, но и диктате зрителей. Когда я после двенадцати лет изображения роковых красавиц попробовала сменить амплуа и сыграть в комедии, не поняли, прежде всего, зрители.
С актерами проще, они должны быть мужественны и, пока молоды, играть героев-любовников. Варьировались только сами виды таких героев.
У актрис сложнее. Женщины-вамп, разлучницы, соблазнительницы, куколки, нимфетки, очаровашки… Казалось, выбирай роль на свой вкус, но не тут-то было! Именно выбора и не давали. Специалисты студии подбирали будущее амплуа актрисы, и она начинала жить на экране и вне его той самой ролью. Не дай бог что-то напортачить, наказывали строго. Жизнь звезды первой половины века в Голливуде не была не только сахаром, но и вообще жизнью.
Конечно, и актеры, и актрисы находили способы облегчать ношу, за закрытыми дверями шла совсем другая жизнь, но такая двойственность была очень опасна, поскольку раскрытие секрета грозило полным крушением карьеры.