В этом году она старалась не придавать этому особого значения, но все же не смогла позволить этому дню пройти просто так. Даже если это означало, что она просто проведет его наедине с черничным чаем, Грета чувствовала, что должна была что-то сделать и поэтому выскользнула из коттеджа после того, как Люк отправился спать — не то, чтобы она питала в себе иллюзию того, что он не слышал, как она уходила.
Грета поднялась по ступенькам таверны и открыла дверь. Первое, что заметила, была жара. Так много тел, в сочетании с потрескивающим огнем в большом очаге, создали волну, которая взмыла к двери и ударила ей в лицо.
Грета остановилась на пороге, чтобы впитать в себя эту волну и осмотреть помещение. Она хорошо знала о том, какие возможные опасности могут подстерегать в закрытом пространстве, если это не определить заранее.
В таверне было полно подозрительных существ. В основном гоблинского происхождения, но «Маидра» представляла собой общественную таверну с нейтральным отношением ко всем расам. Одинокий огр сидел за стойкой бара в нескольких стульях от группы шумных гномов. На краю леса жили несколько эльфов, и они любили здешний эль так же сильно, как и другие. Эльфы сидели за одним из столов и возносили благодарность Великой Матери, прежде чем осушать кружки, которые им приносила барменша.
Свободных столов осталось мало. Тот, который она бы выбрала — находящийся дальше всего от двери у стены, чтобы никому не подставить свою спину, — оказался занят молодым гоблином, который по виду был ненамного старше ее, несмотря на массивное телосложение.
Сердце забилось быстрее, чем в прошлый раз, когда она столкнулась с толпой гномов. У парня были широкие плечи и характерные черты, заметные со всех уголков комнаты. Она бы могла подумать, что земляные и огненные эльфы ползали по нему, отчаянно нуждаясь в небольшом движении. Но он был один.
Несколько посетителей «Маидры» повернулись, чтобы узнать, почему входная дверь все еще открыта, выпуская наружу всё драгоценное тепло. Девушка быстро вошла внутрь и закрыла дверь.
Она наклонила голову и поправила косы, чтобы убедиться, что волосы прикрывают ее очень человеческие неострые уши, когда пробиралась сквозь толпу к следующему лучшему столику. Там было красиво, темно и в основном уединенно, но он находился прямо рядом с гоблином, который сидел на ее обычном месте.
Не снимая ни капюшон, ни шарф, она откинулась на спинку кресла и стала ждать, пока единственная официантка «Маидры» — Тамсин, дочь эльфа — не заметит, что у нее появился новый клиент. Учитывая всю эту суету, это может занять некоторое время, но не страшно. Она была окружена. Взгляд Греты продолжал возвращаться назад к молодому гоблину.
Несмотря на то, что это место было переполнено, все столики вокруг него — кроме того, который она заняла — были пусты. И хотя он, очевидно, одинок, было также ясно, что он не незнакомец. Слишком много посетителей «Маидры» посматривали на него не из любопытства, а из-за плохо скрытого чувство дискомфорта. Не взволнованы, не особо. Она знала это ощущение в комнате, в которой существовала возможность угрозы, и сейчас это было не совсем так, но в этом парне было что-то, что заставляло проявлять осторожность и сдержанность.
Тамсин, наконец, увидела ее и остановилась перед столиком Греты с вежливой улыбкой на лице. Несмотря на то, что Грете удавалось скрывать свою человеческую личность, она не особо была с кем-то дружна в Милене. Работа охотницы за головами отдаляла ее от других.
— Вам черничный чай, данем? — спросила девушка.
— Да, благодарю.
Тамсин отвернулась, но внезапно Грета передумала и снова подозвала ее.
— Знаешь что, принеси-ка мне лучше эль, — сказала она.
В конце концов, это день ее рождения, и если это был единственный способ его отпраздновать, тогда пусть так и будет.
Возможно, дома это посчитали бы недопустимым, но в Милене таких ограничений не было. Она была достаточно взрослой, чтобы носить меч и лишать жизни… и она была достаточно взрослой, чтобы выпить в баре, если ей этого хотелось.
Тамсин даже бровью не повела, но в тот момент, когда она ушла, Грете захотелось позвать ее обратно и всё-таки попросить чай. В голове эхом раздавался голос Люка. Он бы указал на глупость ее решения. Совсем одна в общественном месте, ощущая меланхолию и тоску по дому… не совсем подходящее время, чтобы попробовать свой первый алкогольный напиток.