– Эта сука сломала мне нос!.. Курт, она сломала его!
Гретель выбралась из оврага и бросилась налево, по узкой тропинке между каменной стеной и колючими зарослями. Йозеф и Курт немного отстали, но девочка понимала, что это ненадолго.
Овраг подходил все ближе к изгороди, и вскоре Гретель начала задевать локтем неровную кладку. Комья земли осыпались из-под ног, ветви ежевики цеплялись за порванные чулки и царапали лодыжки. А тропинка продолжала сужаться. В какой-то момент Гретель пришлось повернуться боком и идти, прижимаясь спиной к забору. Одно неосторожное движение, и она бы снова очутилась на дне оврага, в колючих зарослях.
Тропинка заканчивалась там, где овраг встречался с кладбищенской оградой. Фундамент в этом месте просел, и целый участок древней кладки обрушился. Там, где когда-то стоял забор, теперь возвышались груды замшелых камней, на которых уже выросли деревца.
Взбираясь по шаткому кургану, Гретель сделала вид, что споткнулась, а сама незаметно подобрала камень. Йозеф и Курт почти догнали ее, и дело неизбежно шло к драке. А если уж приходится драться, лучше бить первой – эту мудрость Гретель Блок, девочка, выросшая на городских окраинах, усвоила еще в раннем детстве.
– Сейчас ты у нас получишь!.. Ведьма!.. Вот мы тебя!..
Выждав пару секунд, Гретель развернулась и с гортанным выкриком швырнула камень. Курт, возглавлявший погоню, вжался спиной в забор, и увесистый булыжник пролетел мимо.
– Только попробуй кинуть в меня еще что-нибудь! Я закопаю тебя прямо за этим забором, поняла?!
Гретель потянулась за новым снарядом, когда на тропинке возник Йозеф. Его губы и подбородок заливала кровь из расквашенного носа, лицо перекосила страшная гримаса. Оставив на колючках обрывки штанов, он в считаные секунды очутился возле Гретель и повалил ее на камни. Уже второй раз за последние несколько минут у нее пресеклось дыхание, а перед глазами поплыло.
Гретель задергалась, но Йозеф навалился на нее всей массой.
– Мундир пестреет от заплат? Песню громче пой, солдат…
Девочка повернула голову на голос и увидела Нильса. Молодой человек взобрался на каменную груду, выставил одну ногу вперед, а руками облокотился на согнутое колено. Глядя на Гретель сверху вниз, он произнес:
– Как там еще было в песенке? Что-то про веселую трактирщицу, кажется… Кофту с фартуком долой… и в атаку, рядовой…
Нильс нарочно встал так, чтобы его ботинок почти касался лица Гретель. Девочка попыталась отвернуться, но Йозеф налег на нее с новой силой.
– Подними ее, что ли… – протянул Нильс безразличным тоном.
Йозеф пыхтя встал и рывком поднял Гретель. А потом заломил ей руку за спину, да так, что затрещали суставы. От резкой боли девочка вскрикнула.
– Она сломала мне нос, – прогундосил Йозеф.
– Хватит жаловаться. Давай-ка лучше отведем ее туда. – Нильс указал на дыру в заборе.
Понимая, что на Сыром Погосте ее не ждет ничего хорошего, Гретель закричала и задергалась. В тот же миг ее руку, от лопатки до кончиков пальцев, пронзила острая боль. Крик превратился в тоненькое завывание.
– Если будешь орать, – сказал Нильс, – Йозеф сломает тебе руку. Поняла?
Гретель кивнула, и боль немного уменьшилась.
– А ну-ка, топай. – Гретель ощутила возле уха разгоряченное дыхание Йозефа. Прежде чем она успела сделать шаг, парень толкнул ее корпусом.
Они спустились по шатким камням и очутились среди деревьев. Корни впивались в каменистую почву, подобно узловатым пальцам, густые кроны сплетались. Марбахцы, жившие по соседству со старым кладбищем, могли бы собирать здесь хворост, а деревья рубить на дрова. Но все без исключения предпочитали ходить в лес, пусть это и занимало больше времени. В итоге Сырой Погост сам стал похож на лес. Деревья загораживали Зальц-Ахен, и лишь тяжелый, напитанный влагой воздух давал понять, что неподалеку находится река.
Нильс огляделся и, указав на мрачноватый коридор между стволами, произнес:
– Туда.
Там, где не росли деревья, поднимались густые заросли крапивы. Кое-где из кустов торчали верхушки вросших в землю обелисков, но в остальном Сырой Погост уже много лет не имел ничего общего с кладбищем.
– Давай, шевелись, – бубнил Йозеф, пихая Гретель в спину.
Тропинка привела к старому развесистому дубу, под сенью которого стояло чудом уцелевшее надгробие – каменная тумба, а на ней коленопреклоненный ангел. Время и вода поработали над фигурой из белого известняка, затемнив крылья и превратив печальный лик в жуткую, покрытую грязными потеками маску.
– Может, здесь остановимся? – спросил Курт.