— Видишь? Все сгорело. Ничегошеньки не осталось от глупой Паулинхен, одна зола. Можешь себе представить, какой ужас?
— Грет говорила, что она меня выпорет, если я еще хоть раз трону спички. — Я перелистываю страницу и гляжу на картинку: черный мальчик с большим зеленым зонтом. А еще там волшебник в длинной красной мантии и трое мальчишек, которых он делает черными, как первого, макнув всех троих в громадную чернильницу. — Вот эту прочитаешь?
Херта хмурится, просматривая текст. Цокает языком.
— Пожалуйста, — добавляю я на всякий случай, вдруг папа слушает.
— Нет, — говорит она, — это неподобающая история. — И с этими словами вырывает из книги страницу.
Дома всегда находилось чем заняться — за этим следила Грет. Бывало, усаживала меня за кухонный стол лущить горох и наказывала мне громко считать вслух, сколько было горошин в каждом здоровенном толстом стручке, который я вскрывала: «Eins, zwo, drei…»[33] Если случалось больше восьми, мне позволялось съесть самую маленькую. Когда дело было сделано, рассказывалась история, обычно «Принцесса на горошине», которая мне нравилась, пока не выяснилось, что она неправильная. Даже десять горошин у меня под матрасом не действовали. Или же я сортировала перья, когда она ощипывала курицу или гуся: большие — в ведро, пух — в корзину, а потом — «Матушка Холле», если я все сделала как надо, или «Матушка Труди»[34], если была нерадива.
А теперь делать нечего — только смотреть книжки, рисовать да болтать с Лотти. Дамы, которые со мной играют или читают мне, приходят, только если папа дома. Даже котята куда-то делись. Заходит Эльке — она заплетает мне волосы по утрам и купает на ночь — проверить, хорошо ли я себя веду, а еще она приносит молоко с пирогом или хлеб и мед. Она все время разговаривает и никогда не слушает. Иногда в зоопарке лают собаки или визжат другие животные, а все остальное время тут очень тихо. Другие, кто живет в этом доме, весь день на работе — кто-то в зоопарке, кто-то в лазарете или конторах. Дамы у нас тоже работают, но они слишком заняты, с ними не поговоришь. Они все время трут, скребут и носят коврики выбивать на улицу. Все очень чисто и опрятно. Никто не запинывает ничего под мебель с глаз подальше, и мне у себя под кроватью не отыскать ни единого комка пыли, которые Грет называла «шерстью везучей неряхи».
Лотти говорит, что мне надо сходить на кухню и поглядеть, нет ли там Грет, и я крадусь по коридору, заглядываю за дверь. Вижу, как Эльке режет колбасу. Громадная толстая дама с красным лицом складывает цифры; две другие моют посуду. Ни одна не похожа на Грет. Эльке рассказывает всем про фильм, который посмотрела, про шведскую девушку, как она влюбляется в богатого тореадора. Фильм не новый: толстая дама его тоже смотрела и постоянно поправляет Эльке.
— «Хабанеру»[35] снимали на Кубе.
Толстая женщина качает головой.
— В Пуэрто-Рико.
— Да какая разница, где его снимали, Урсель, — говорит Эльке. — Главное, что там Фердинанд Мариан в главной роли.
— Нет, нет, Карл Мартелль[36] там. Мариан играл всего лишь дона Педро Авильского, иностранного злодея-землевладельца, и он там умирает от какой-то мерзкой хвори. И поделом, потому что, хоть он и был ее мужем, Астрея полюбила врача.
Эльке пожимает плечами.
— Зато Фердинанд — такой красавец. — Она вздыхает и прижимает руку к груди.
Лотти уже скучно, она хочет пойти в сад, но в духовке готовится что-то вкусное. Может, Zwetschgenkuchen[37] — Урсель открывает дверцу духовки, и кухню заполняет сливово-сахарный дух; Грет всегда отдавала мне обрезки корочки, но духовка захлопывается. Мы решаем подождать, пока пирог не выложат на решетку остужаться. Эльке пока не двигается. Все еще смотрит в потолок.
— Хватит тебе мечтать, fauler Nichtsnutz[38], — рявкает Урсель. — Тут тебе не в кино, и бутерброды сами себя не налепят. А что до Фердинанда твоего, то я на тебя прямо диву даюсь. У него внешность такая, что ни одной здравомыслящей женщине не глянется. Слишком смуглый… и этот носище… — Она содрогается. — По мне, Карл Мартелль куда красивее. Да и пара гораздо более подходящая — сразу видно, что он правильной породы.
— Это который врача играл? — Одна из дам у мойки смеется, вытирая сковородку. — Странное дело с этими врачами: они либо сушеные старые палки, либо… — Она закатывает глаза и опять смеется.
— Если ты про новенького, сдается мне, на него уже глаз положили, — говорит Урсель. — Да, аж дважды. Они ж передерутся, вот увидите.
34
35
Немецкая мелодрама 1937 г. немецко-американского режиссера Детлефа Зирка (Даглас Серк, 1897–1987) с Царой Леандер в главной роли. На самом деле фильм снимали на Канарских островах.
36
Фердинанд Мариан (Хашковец, 1902–1946) — немецкий актер австрийского происхождения, играл в театре и кино, наиболее известен по фильму «Еврей Зюсс»