— Еще неделя-другая — и все большие красивые дома в Старом городе откроются вновь. Будет новый приток свеженьких девушек из провинции, желающих натирать полы и потрошить рыбу. Сельские девчонки. Не из хороших семей, как ты их называешь и что бы это ни значило. Обеспеченных, видимо, ты имеешь в виду. Но все равно невинных. — Уложив подбородок на локоть, он, прищурившись, долго смотрел на Беньямина, а затем добавил: — Давай-ка ты начнешь с начала и на сей раз попробуешь задать мне тот вопрос, на который и впрямь хочешь получить ответ.
— Я не…
— Влюбился в шлюху, да?
— Она не… — Беньямин замер на полуслове. Кровь отлила от лица. Дурак. Не надо было пить пива. Не привык он к нему. — Нет, — уверенно продолжил он. — Ни в кого я не влюбился. Я гипотетически.
— Длинное слово какое. — Хуго вскинул бровь. — Я смотрю, ты все еще занимаешься самообразованием.
Беньямин не ответил. Он уже напортачил, а потому, раз счет закрывал Хуго, Беньямин сосредоточился на своей второй кружке и потянулся за следующей. Он собирался однажды поступить в университет, но это следовало хранить в тайне. Никто, даже герр доктор Бройер, подталкивавший его к более обширному чтению и даже, к неодобрению Гудрун, допустивший его на лето в свою библиотеку, не знал об этом.
— Иногда, — сказал Хуго, — можно больше узнать из молчания людей, чем из их слов. Внимательнее всего нужно слушать паузы в разговоре. — Он подождал, затем добавил: — Вот что я успел узнать. Ты… — Он рассмеялся и сделал еще один глоток. — Шучу. Не делай такое встревоженное лицо. Очевидно, ты наткнулся на какую-то смазливую девчонку, а она заявляет, что у нее беда. Наплела тебе историю, а та вызвала в тебе рыцаря в сияющем доспехе. Я прав?
— Ну… — ответил Беньямин и замолчал.
— Карты на стол, сэр Гэлэхэд. Что она хочет выведать? Она разделалась с придирчивой ключницей, обзавидовавшейся ее юности? Сбежала от жестокого мужа, может? Или у нее на соблазнительном хвосте обворованный хозяин?
— Ничего подобного. — Беньямин отчаянно глотнул пива. — Она просто…
Перед ним оказался стаканчик «Обстлера», и Беньямин, последовав примеру Хуго, выпил залпом. Поперхнулся — и все еще держался за горло, когда востролицый вновь неторопливо прошел мимо, кренясь набок вместе с залой, нос у него непомерно вытянулся, вынюхивая неприятности. Беньямин попытался обратить на него внимание Хуго, но это потребовало слишком больших усилий. Кроме того, стакан его вновь чудесным манером наполнился, а затем и еще раз. Стены брыкались, то удаляясь, то приближаясь с пугающей скоростью. Шум кабака то стихал, то нарастал — и наконец окатил его гневным девятым валом. Беньямин изо всех сил потряс головой, как собака, что пытается вытряхнуть из уха слишком уж зарвавшуюся блоху, и вперился в стакан.
— Всего лишь перегнанный фруктовый сок, — заверил Хуго. — Домашний шнапс.
Беньямин видел, что клеврет журналиста выбрался со своего места среди дров и уселся, ухмыляясь, на подлокотник скамьи.
— Чего это он смеется?
— Ничего, — сказал Хуго. — Не обращай внимания. — Здоровенная рука стерла с лица мальчишки улыбку. — Ты мне начал рассказывать про свою юную даму.
Беньямин поднял тяжелую голову и пристально огляделся. Все неожиданно прислушались. Три расхаживавшие девушки замерли — якобы погреться у очага, — и к ним прибилась еще одна кабацкая шлюха, одежда на ней была в художественном беспорядке. Девка подмигнула Беньямину и, обходя его стул, сжала ему руку. Крупные груди ее уперлись ему в плечи, и она громко рассмеялась, когда он учтиво двинул стулом, чтобы ей стало просторнее. Вернулся субъект с длинным носом и прошел мимо них как можно медленнее. Косоглазый по-прежнему пялился. А теперь и блондин по другую сторону от очага закрыл книгу и сидел, скрестив руки, ждал.
— Она не моя юная дама, — тщательно, театральным шепотом выговорил Беньямин. — Ее нашел один мой друг, она бродила по округе. Потеряла память. Свое имя даже не помнит.