— Возможно, настало время.
Маргарет кивнула.
— Я чувствую себя брошенной. Я много лет провела, заботясь о ней. Я посвятила этому всю жизнь, забыв о себе, о своей собственной судьбе. Но теперь поздно горевать об этом.
Ангус приподнял бровь.
— По Вам не скажешь, что Вы беззубая старуха.
— Я знаю. Но для мужчин в Ланкашире, я давно задвинута на самую дальнюю полку. Когда они задумываются о женитьбе, то меня в расчет не берут.
— Тогда они глупы, и Вы не должны брать их в расчет.
Она печально улыбнулась.
— Какой Вы милый, Ангус, несмотря на то, что тщательно пытаетесь это скрывать. Но люди видят то, что есть на поверхности. А я так много времени провела, сопровождая Алисию, что заслужила определенную репутацию. И теперь во время танцев, я сижу в сторонке, вместе с другими матерями, и, по-видимому, так уже будет всегда, — она вздохнула. — Как можно одновременно быть очень счастливой за другого человека, и настолько несчастной для себя?
— Только святые могут справиться с этим. Остальные же люди не могут быть счастливы, если их мечты не исполняются.
У Маргарет на глазах выступили слезы.
— Спасибо, — просто сказала она.
— Вы прекрасная женщина, Маргарет Пеннипакер, и…
— Пеннипакер? — неожиданно спросил, проходящий мимо них хозяин гостиницы. — Вы сказали Маргарет Пеннипакер?
Маргарет схватилась за горло. Она знала, что их разоблачат во лжи. Она никогда не умела притворяться, даже в детстве не лгала, а уж в таких обстоятельствах…
Но Ангус спокойно посмотрел на Джорджа и ответил:
— Это девичья фамилия моей жены. Я изредка, по привычке ее так называю.
— А, ну тогда ладно. Наверное вы недавно женаты, потому что посыльный во всех гостиницах справляется именно о мисс Пеннипакер.
Маргарет сжалась от неожиданности.
— Он все еще здесь? Вы не знаете куда он пошел?
— Он сказал, что собирается еще зайти в «Безумного кролика», — Джордж кивнул головой вправо, прежде чем повернуться и уйти. — Это ниже по улице.
Маргарет так резко встала, что опрокинула стул.
— Идемте, — сказала она Ангусу. — Мы должны догнать его. Если он обошел уже все гостиницы, то может просто уехать из города. А я не смогу получить письмо и…
Ангус положил руку ей на плечо и участливо спросил:
— Кто знает, что Вы здесь?
— Только моя семья, — шепнула она. — О, Боже! Неужели с кем-нибудь из них случилось несчастье? Я никогда себя не прощу. Ангус, Вы не понимаете. Я несу ответственность за них, и никогда не прощу себя, если…
Он дружески пожал ее плечо, и это немного ее успокоило.
— Почему бы Вам не перестать волноваться, пока мы не узнаем, что там у посыльного?
Маргарет была обрадована его так естественно прозвучавшему «мы», что согласно кивнула.
— Да, конечно. Тогда пойдемте?
Он отрицательно покачал головой.
— Я хочу, чтобы Вы остались здесь.
— Нет. Это невозможно. Я…
— Маргарет, Вы — женщина, путешествующая в одиночестве, и, — он увидел, что она уже открыла рот, что бы его прервать и продолжил с нажимом. — Нет, не рассказывайте мне снова, какая Вы способная. Я еще никогда не встречал настолько самостоятельную женщину в своей жизни, но это не означает, что кто-нибудь не попытается Вас обмануть. Кто знает, что этот посыльный на самом деле — посыльный?
— Но если он настоящий посыльный, то он не отдаст Вам письмо — ведь оно адресовано мне!
Ангус пожал плечами.
— Тогда я приведу его сюда.
— Нет, я не могу. Я не смогу сидеть здесь и чувствовать себя бесполезной. Если я останусь здесь…
— Я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что Вы в безопасности, — прервал он.
Маргарет судорожно глотнула, пытаясь не обращать внимания на искреннюю заботу в его голосе. Ну почему этот вредный мужчина так чертовски обаятелен? И почему ее волнует, чтобы он себя «чувствовал спокойнее»? И она уступила, закатывая при этом глаза.
— Отлично, — мрачно согласилась она. — Но если Вы через пять минут не вернетесь, я пойду за Вами.
Он вздохнул.
— Иисус, виски и Роберт Брюс! Как Вы думаете, не смогли бы Вы мне дать все-таки десять минут?
Ее губы дрогнули в улыбке.
— Ладно, десять.
Он показал пальцем на ее рот.
— Я видел Вашу улыбку. Вы не сердитесь на меня.
— Получите письмо, и я буду любить Вас вечно.
— Прекрасно, — он поклонился и направился к двери, но на пороге остановился, чтобы сказать. — Не разрешайте Джорджу отдать кому-нибудь мой чанахан.
Маргарет моргнула и опешила. О Господи, неужели она только что сказала ему, что будет любить его вечно?