Виндам Джон
Грезить поневоле
Джон Виндам
ГРЕЗИТЬ ПОНЕВОЛЕ
- Но, дорогая мисс Керси, - говорил сидящий за столом человек, терпеливо пытаясь предельно ясно выразить свою мысль, - мы не изменили своего мнения относительно качества вашей книги. Наши читатели ждут эту книгу Мы продолжаем считать, что это очаровательный роман. Но поймите и нас, мы попали в немыслимое положение. Мы просто не можем опубликовать две такие похожие книги - и раз мы знаем, что их две, то мы не можем опубликовать даже одну из них. Либо вы, либо другой автор в этом случае доставят, вполне вероятно, нам неприятности. А это совершенно не входит в наши планы.
Джейн с упреком посмотрела на него.
- Но я принесла рукопись раньше, - возразила она.
- На три дня, - указал он.
Она опустила глаза, в задумчивости теребя серебряный браслет на запястье. Он наблюдал за ней с беспокойством. Во-первых, потому, что не любил говорить нет молодым женщинам, а во-вторых, он боялся, что она заплачет.
- Ужасно сожалею, - сказал он искренне.
Джейн вздохнула.
- Не думаю, что мы можем... - начал он.
Джейн прервала его. - О, но вы обязаны! Это нечестно не сказать мне. Вы просто обязаны дать мне... нам... шанс прояснить дело.
Инстинкт подсказывал ему осторожно обойти всю проблему.
Если бы у него было малейшее сомнение в ее искренности, он бы так и сделал. Тем не менее победило чувство справедливости.
Она имеет право знать и воспользоваться шансом, чтобы прояснить всю ситуацию.
- Ее зовут Лейла Мортридж, - сказал он.
- Это ее настоящее имя?
- Думаю, да.
Джейн покачала головой. - Оно мне незнакомо. Так странно.
Никто не мог видеть мою рукопись. Я убеждена, что никто не знал вообще, что я пишу. Я просто не понимаю.
Издатель никак не прокомментировал ее слова. Совпадения, он знал, случаются. Иногда кажется, что идея витает в воздухе и появляется одновременно у двух разных людей. Но здесь было что-то другое. За исключением двух последних глав, "Амариллис в Аркадии" не только повторял сюжет "Стрехон завоевал мое сердце" мисс Мортридж, но совпадало все, вплоть до декораций и диалогов. Это не вызывало сомнений.
Он спросил:
- Что дало толчок? Как возникла сама идея?
Джейн видела, что смотрит он на нее с повышенным интересом. Она неуверенно ответила, чувствуя, что слезы вот-вот брызнут из глаз:
- Я... я видела сны... во всяком случае, мне так казалось.
Она уже не увидела недоуменное выражение его лица, так как неожиданно слезы по причине более глубокой, нежели простое разочарование, переполнили ее.
Он внутренне застонал, рассматривая ее с беспокойным смущением.
Выйдя на улицу и сознавая, что выглядит не самым лучшим образом, хотя и несколько восстановив свои силы, Джейн направилась в кафе, испытывая к себе чувство глубокого отвращения.
Подобные представления сама она презирала всем сердцем и еще год назад не могла и подумать, что способна на такое.
Но правда, в которой она не хотела признаться даже самой себе, заключалась в том, что сегодня она уже не совсем та, что была год назад. Внимательный наблюдатель, несомненно, отметил бы ее слегка изменившуюся манеру поведения, большую самоуверенность, но при беглом взгляде она была все той же Джейн Керси, выполняющей ту же работу с тем же настроением. Только она знала, насколько утомительной стала казаться ей работа.
Молодая женщина с литературным дарованием изо дня в день описывает со стандартным энтузиазмом диагональную складку, глубокое декольте, двойную длинную баску и т.п., сдабривая тексты прилагательными типа божественный, пленительный, очаровательный, прелестный, и ходит и ходит по кругу, словно лошадь в цирке, а мысли и чувства ее далеко. Но однажды с ней что-то произошло, и она почувствовала, что се душа жаворонком поднимается в эмпиреи, что ее сердце не менее нежно, чем сердце Елены Прекрасной, и что, если выпадет случай, среди гетер она будет не последней.
Письмо от издателя в этот момент, несмотря на все ее попытки сохранить сдержанность, привело ее в крайнее возбуждение.
Оно не только открывало перспективу новой и куда более блестящей карьеры, желанной для многих из ее знакомых; оно грело и ласкало ее тайные мысли. Коснувшись литературных достоинств, издатель тем самым проводил черту, отделяющую ее от всех других.
Ее рукопись, говорил он искренне, показалась ему очаровательной. Роман-идиллия, который, бесспорно, понравится многим читателям. Есть, конечно, места, где чувства слишком смелы для нынешних пуританских времен, но их можно сгладить без ощутимых потерь.
Несколько смущало ее только слабое подозрение в незаслуженности охватившей ее гордости - но, в конце концов, разве сновидения не такой же дар, как и талант? Дело только в том, как работает разум, и если так уж получилось, что ее разум лучше работает во сне, так что же в этом плохого? Никто же не думает хуже о Кольридже из-за того, что ему пригрезился Кубла Хан, что он его не придумал. И потом не следует понимать ее буквально, даже когда она честно признается, что все это видела во сне...
И вот такой удар. Настолько похоже на ее вещь, что издатель наотрез отказал. Непонятно, как такое могло произойти. Она никому не рассказывала, даже когда работала над рукописью...
Она мрачно уставилась в чашку. Приподняв ее, она вдруг почувствовала, что кто-то подошел к ее столику почти незаметно. Ее внимательно разглядывала женщина. Джейн задержала чашку в нескольких дюймах от губ и пристально посмотрела ей в глаза. Приблизительно ее возраста, аккуратно одетая, но в меховой накидке, которая Джейн была не по карману, и симпатичной меховой шапочке на светлых волосах. Если не считать одежду, то между ними было определенное сходство: одинаковый рост, похожий подбор цветовой гаммы, волосы одинакового оттенка, но по разному уложены. Джейн опустила чашку. При этом она заметила обручальное кольцо па руке этой женщины, которая заговорила первой.
- Вы Джейн Керси, - сказала она скорее утвердительно.
- Да.
- Меня зовут Лейла Мортридж.
- О! - произнесла Джейн. В этот момент она не знала, что сказать.