– Я ощутил аромат еще на улице, – продолжал Фадж-вин-Гетаг, приближаясь к прилавку. – Пахнет свежестью. Пахнет исключительно.
– У господина посла весьма чувствительный нос, – сказал Джеймс Мёллер. – В кладовке у меня оленина, которую только сегодня привезли из Мичигана. Это мясо оленя.
– Я знаю оленей, – сказал Фадж-вин-Гетаг. – Крупные животные. Бросаются под машины с превеликой частотой.
– Они самые, – сказал Джеймс Мёллер.
– Когда они валяются по обочинам дорог, их запах отличается от того, который я ощущаю сейчас, – сказал Фадж-вин-Гетаг.
– Уж конечно, отличается! – сказал Джеймс Мёллер. – Хотите немного оленины с идеальным запахом?
Фадж-вин-Гетаг кивком выразил согласие; Джеймс сгонял сына за порцией и преподнес ее послу Ниду.
– Пахнет восхитительно, – сказал Фадж-вин-Гетаг. – Очень напоминает аромат, который у нас по обычаю ассоциируется с сексуальной потенцией. Это мясо пользовалось бы огромной популярностью у молодых мужчин.
Лицо Джеймса Мёллера осветила улыбка шириной с Потомак.
– Для меня было бы большой честью преподнести послу немного оленины в подарок с наилучшими пожеланиями, – сказал он, пихая Дирка в спину, чтобы тот принес еще. – И я буду счастлив услужить любому представителю вашего народа. Запасы у нас изрядные.
– Я обязательно расскажу об этом моим сотрудникам, – сказал Фадж-вин-Гетаг. – Так вы говорите, вам его поставляют из Мичигана?
– Точно, – сказал Джеймс. – В центральном Мичигане расположен большой заповедник, которым заправляют ньюджентианцы. Они добывают оленей и других животных во время ритуальной охоты с луком. Легенда гласит, что основатель секты при жизни успел подстрелить из лука по одному представителю каждого из северо-американских видов млекопитающих. Его тело выставлено в заповеднике на всеобщее обозрение. В набедренной повязке. Это религиозный момент. Эти люди не из тех, с кем я согласился бы проводить свободное время, но мясо у них – лучшее в стране. Стоит повыше среднего, но совершенно заслуженно. И мы с ними совпадаем во взглядах: как и они, я считаю, что мясо – ключевой элемент любой по-настоящему здоровой диеты.
– Большинство встреченных нами людей не особенно любят мясо, – сказал Фадж-вин-Гетаг. – Если верить вашим газетам и журналам, люди находят его нездоровым.
– Не верьте, – сказал Джеймс Мёллер. – Я ем мясо за каждой трапезой. У меня больше физической и умственной энергии, чем у мужчин вдвое младше меня. Я ничего не имею против вегетарианцев – если им хочется постоянно питаться бобами, пожалуйста! Но я сохраняю бодрость еще долго после того, как они улягутся в свои кроватки. Вот что значит – мясо! Все начинается с мяса – так я всегда говорю своим клиентам. То же самое я повторю и вам.
Дирк вернулся из кладовки с несколькими крупными кусками; Джеймс уложил их в толстый пакет и выставил на прилавок.
– Все оно ваше, сэр. Наслаждайтесь.
– Вы слишком щедры, – сказал Фадж-вин-Гетаг, хватая пакет. – Нас не перестает приятно удивлять гостеприимство вашей расы, всегда готовой отдать последнее. Я счастлив от мысли, что скоро мы станем соседями.
– Что вы имеете в виду? – спросил Джеймс Мёллер.
– Ниду заключила несколько новых договоров с вашим правительством, которые позволяют нам существенно расширить свое присутствие, – сказал посол. – Мы собираемся возвести в этом квартале новую миссию.
– Это великолепно, – сказал Джеймс Мёллер. – Насколько далеко отсюда окажется посольство?
– О, очень близко, – сказал Фадж-вин-Гетаг и был таков вместе со свитой и олениной.
Джеймс Мёллер не стал тратить времени. За следующую неделю он утроил объем поставок оленины от ньюджентианцев и послал Дирка в библиотеку разузнать все, что можно, о нидах и их кулинарных предпочтениях. По результатам этих исследований Джеймс закупил крольчатину, говядину Кобэ, импортный шотландский хаггис и – впервые за всю историю существования лавки – тушенку в консервах.