Она вскричала: «Своей кровью я купила для него наилучший из всех даров. Я пришла сюда, чтобы передать ему этот дар, а он… он уходит от меня».
Голос прошептал: «Молитва твоя услышана, ему уже дано то, о чем ты просила».
Она вскричала: «Что дано ему»?
Голос ответил: «То, чтобы он оставил тебя».
Девушка остановилась и замерла.
Далеко в море лодка исчезала за чертой лунного сияния. И голос мягко спросил девушку: «Довольна ли ты»?
Она сказала: «Я довольна».
У ног ее волны набегали одна за другой и тихо разбивались о морской берег.
Три сновидения в пустыне
Под мимозой
Однажды я проезжал по африканской равнине под палящими лучами знойного солнца. Я повел свою лошадь под мимозовое дерево, снял седло и пустил ее в засохший кустарник. Далеко кругом простиралась бурая обгоревшая земля. И я сел под дерево, потому что жара была нестерпима. Скоро тяжелая дремота овладела мною; я прислонился головой к седлу и заснул. И мне приснился странный сон.
Мне снилось, что я стою на краю пустыни и ветер со всех сторон заносит ее песком. И я увидел два огромных тела, подобных вьючным животным пустыни; одно из них лежало, распростертое на песке, а другое стояло возле него. И я, с любопытством, стал вглядываться в лежащее на песке тело, ибо заметил на его спине страшное бремя и такой слой песку, что, казалось, он образовался на нем веками. И я смотрел и дивился. И кто — то стоял молча около меня. И я спросил его: кто это огромное существо, распростертое здесь на песке? И он сказал: это женщина, та, которая в своем теле вынашивает человека.
— Почему лежит она здесь без движения, вся занесенная песком?
— Слушай, я расскажу тебе: прошли века и века с тех пор, как она лежит на этом месте и как ветер проносится над нею. Самый старый, старый человек никогда не видал, чтобы она пошевельнулась, и самая древняя книга повествует, что она лежала здесь так же и тогда, как она лежит теперь, вся занесенная песком. Но слушай, древнее самой древней книги, старее воспоминаний самого старого человека, найдены следы ее ног на Утесах Человеческой Речи, на обломках твердого камня Древних Обычаев, еще уцелевших до наших дней. Там ты найдешь следы ее ног рядом со следами того, который стоит подле нее. И знай, что она, лежащая теперь в прахе, некогда была свободна и рука об руку с ним странствовала по горам и долам.
Я спросил: почему же лежит она теперь?
Он сказал: много столетий тому назад Век мускульной силы настиг ее, когда, склонившись над своим младенцем, она кормила его своей грудью, и он взвалил на ее широкую спину бремя Покорности и привязал его крепкими узами неумолимой Необходимости. Когда же, оглянувшись на небо и на землю, она поняла, что для нее нет больше надежды, она приникла к земле под тяжестью бремени, от которого не могла освободиться, и с той поры она лежит здесь недвижно. Века проходили за веками, но узы неумолимой Необходимости не ослабевали.
И я посмотрел ей в глаза и увидел в них страшное вековое терпение. Земля под нею была омочена ее слезами и ноздри ее вздували песок.
И я сказал: пыталась ли она когда-нибудь сделать движение?
Он ответил: по временам один или другой из ее членов шевелился. Но она умна: она знает, что ей не встать, пока бремя лежит на ней.
Я спросил: отчего же тот, кто стоит подле нее, не оставит ее и не уйдет?
— Он не может, — сказал он, — посмотри…
И на земле между ними я увидал широкую связку, соединявшую их вместе.
— Пока она лежит, он должен стоять и озираться в пустыне.
И я спросил: знает ли он, почему он не может двигаться?
Он ответил: нет.
И я услышал звук чего-то треснувшего и, оглянувшись, увидал, что узы, прикреплявшие к ее спине бремя, порвались и бремя скатилось на землю.
И я спросил: что это?
Он ответил: это умер Век мышечной силы. Его убил своим ножом Век нервной силы. Неслышно и невидно он пробрался к женщине и своим ножом Механических Изобретений разрезал узы, привязывавшие к ее спине бремя. Неумолимая Необходимость сломлена. Теперь она может встать.
И я видел, что все еще недвижимая, она продолжала лежать на песке с открытыми глазами и вытянутой шеей. Казалось, что она что то высматривала на самом дальнем краю пустыни, но это что-то не появлялось. И мне захотелось знать, спит ли она, или бодрствует. И, взглянув на нее, я заметил, что тело ее дрогнуло и глаза ее засветились, как освещается темная комната внезапно ворвавшимся лучом солнца.