— Кто это? — не оборачиваясь, спросила Исабель.
— Это я… Можно войти?
Девушка достала косметичку и, с преувеличенным вниманием нанося помаду на губы, процедила:
— Входи.
Бернарда прошла в глубь комнаты и, остановившись у кровати Исабель, уставилась на девушку.
— Когда ты пришла? — спросила она.
— Я только что вернулась, — спокойно сообщила Исабель.
— Я немножко волновалась.
— Почему?
— Я не знала, где ты. Я думала, что ты с Фернандо, — сказала мать, — но он звонил и спрашивал о тебе.
Исабель повернулась.
— И что ты ему сказала?
— Ничего. — Бернарда развела руками. — Сказала, что ты, вероятно, пошла к портнихе, — с раздражением пояснила Бернарда. — Он просил, чтобы ты позвонила ему.
Исабель снова занялась собой.
— Кто-нибудь еще звонил?
— Больше никто.
Бернарда подошла к дочери.
— Где ты была?
Исабель неприязненно посмотрела на Бернарду:
— Ты хочешь это знать?
— Да.
Девушка усмехнулась:
— На кладбище.
В глазах женщины застыло болезненное удивление.
— На кладбище?
— Да. — Исабель вызывающе смотрела на домоправительницу. — Я отнесла цветы на могилу маме.
Было видно, что этот ответ больно задел Бернарду. Она тяжело вздохнула и произнесла:
— Исабель…
Девушка рассердилась.
— Ты сама меня спросила.
Она встала, прошла к шкафу и стала перебирать на полках вещи.
— Я не хотела тебе говорить…
Бернарде ничего не оставалось, как только смириться.
— Я понимаю твои благочестивые чувства, — с дрожью в голосе произнесла женщина. Потом она взяла себя в руки и сказала уже более твердым и спокойным голосом: — Это мне нравится.
— Надо соблюдать приличия, Бернарда, — ответила язвительно девушка. — Разве не так?
Бернарда смолчала.
— Тебе чем-нибудь помочь? — спросила она.
— Нет.
Исабель закрыла дверцу шкафа.
— Оставь меня одну.
Бернарда вопросительно посмотрела на дочь.
— Я хочу отдохнуть, — объяснила Исабель.
— А если позвонит Фернандо?
— Позовешь меня.
Исабель прилегла на кровать.
— Хорошо.
Бернарда бросила недовольный взгляд на дочь и молча вышла из комнаты.
Мерседес Вересо была обеспокоена состоянием дочери. Мануэла тихо лежала в постели и молча смотрела в потолок. Когда врач осмотрел больную и они вышли из комнаты, Мерседес спросила:
— Что с ней?
Тот, подумав, ответил:
— Трудно сказать…
Мать была в отчаянии.
— Скорее всего, это нервное перенапряжение, потрясение, — заключил доктор и посмотрел на Мерседес.
Женщина не могла понять и поверить в поставленный диагноз.
— Но какое перенапряжение?
— Не знаю.
Мерседес задумалась и спросила:
— Может быть, она переживает из-за Коррадо?
— Кто это?
— Это ее отец, — объяснила Мерседес, — он должен был вернуться вечером из Буэнос-Айреса.
Врач нахмурил брови.
— Возможно, возможно…
В гостиной трезвонил телефон, долго и настойчиво. Первым к аппарату подошел Руди.
— Алло.
Руди прислушался и услышал голос Коррадо.
— Здравствуй, Руди.
— Дядя Коррадо?
Парень очень обрадовался.
— Да, это я.
— Как у вас дела, когда приедете? — поинтересовался Руди.
— У меня все хорошо.
В гостиную вошла Мерседес.
— Это Коррадо? — спросила она у Руди.
Юноша кивнул:
— Да.
— Дай мне трубку.
— Тетя Мерседес хочет с вами говорить.
Руди передал трубку женщине.
— Алло!
— Мерседес? — обрадовался Коррадо.
— Алло, дорогой, ты должен срочно приехать.
— Что-нибудь случилось?
— Да, с Мануэлой.
— Что с ней?
— Ей нехорошо, но я не знаю, что с ней.
— Врач был? — не на шутку обеспокоился Коррадо.
— Да.
— И что?
— Говорит, потрясение или нервное перенапряжение.
В трубке стояла тишина. Иногда только слышались резкое сопение Коррадо и треск.
— Дорогой, приезжай поскорее.
— Да, обязательно!
Раздались короткие гудки. Мерседес подождала секунду и повесила трубку.
— Что сказал дядя? — спросил Руди.
— Ничего.
— Он приедет?
— Да.
— Это очень хорошо.
Руди расплылся в улыбке:
— Пойду сообщу Мануэле.
— Да, скажи ей, а впрочем…
Юноша остановился.
— Я лучше сама ей скажу.
— Хорошо.
— А ты пока займись машиной.
— Я уже все сделал.
— Прекрасно, тогда отдохни.