– Романтических историй с коровами, хотя вы намекаете на это, у меня не было. Теперь ваша очередь поделиться случаем из любовной жизни, которая, возможно, более занимательна. Ревнивый дружок, богатый любовник или…
Она должна быть предельно осторожной. Подкинув интригующую приманку, она должна убедить этого молчаливого ковбоя поверить ей. Но разве когда-нибудь Хуберты, за исключением Анджелы – белой вороны в их семье, были осторожны? Анджи изменилась к лучшему, когда прошлым летом, к всеобщему изумлению, у них с Бертом завязался весьма бурный роман.
– Моя жизнь вовсе не напоминает романтические кинофильмы.
– Да ну? А как насчет Гарри?
Не обратив внимания на его небрежный тон, Джесси почувствовала, что ее следующие слова будут очень важными, хотя что-то все еще мешало ей произнести их.
– Он плюшевый медведь, – пробормотала она.
– Что?
– Гарольд – это плюшевый медведь, – сказала Джесси. – Понимаете, такая игрушка из искусственного меха со стеклянными глазами.
Их взгляды встретились, и на какой-то ослепительный миг ей показалось, что он собирается схватить ее и поцеловать.
Вместо этого он запрокинул голову и расхохотался.
– Вы самая возмутительная личность, которую я когда-либо встречал.
«Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел…» Когда он прекратит эту игру?
– Он был прикрытием, – сказала она Сидни. Смех замер в его глазах.
– А как насчет моего босса?
– Чарльз и я – только друзья, – неуверенно сказала Джесси.
– Даже сейчас? – переспросил Сидни, уловив неуверенность в ее голосе.
Девушка взглянула на него: на правильные черты лица, четко очерченную линию рта и зеленые глаза.
Она хотела сказать: «Предложи мне что-нибудь получше», но не смогла.
– Знаете, я тоже однажды была влюблена, – услышала Джесси свой голос.
– Неужели? Что же случилось потом?
– Он умер. – Она резко повернулась к нему, надеясь на его сочувствие.
– Мне очень жаль, – тихо сказал от, и его глаза потеплели. – Это, должно быть, очень больно.
– Да, больнее, чем можно себе представить. Я полагаю, мне лучше вернуться в дом, – сказала она, внезапно почувствовав себя уязвимой и незащищенной.
– Я тоже так думаю, – сказал Сидни.
– Ну, тогда пока.
– До свидания.
Она повернулась и зашагала прочь.
– Джесси!
Девушка обернулась, пожалуй, слишком быстро.
– Да?
– Хотите завтра покататься со мной верхом?
– Да! – О, как ей захотелось взять обратно это импульсивное «да» и сказать более сдержанное: «Я подумаю».
– В двух часах езды отсюда есть Ущелье Бизонов. Можно организовать туда экскурсию для ваших гостей на следующей неделе.
Джесси попыталась понять его взгляд. Но не смогла. Конечно, он пригласил ее не только потому, что она как организатор развлечений на ранчо должна быть в курсе такой интересной прогулки.
Нет, тут что-то другое. Ведь Сидни не было никакого дела до гостей.
Из жалости? Потому что она одинока и так неосмотрительно позволила ему узнать кое-что о ее прошлом, то, о чем знали лишь очень близкие люди.
Нет. Не жалость, словно солнечным светом, осветила это красивое мужественное лицо.
Ее сердце радостно подпрыгивало, и она сосредоточила всю свою волю, чтобы не позволить ногам сделать то же самое. Девушка быстро взбежала на крыльцо большого дома. Затем остановилась.
– А в котором часу? – окликнула она его.
– В восемь, – ухмыльнулся Сидни. Его усмешка говорила о том, что ее нетерпение было не очень-то хорошо замаскировано. И зачем она сказала ему, что он привлекательный? В руках такого мужчины это было ужасным оружием.
Джесси засомневалась: а вдруг она только что совершила большую ошибку.
Странно, но ее это нисколько не обеспокоило. Ночью Джесси замучила бессонница.
Около полуночи она приготовила себе одежду на завтра: лифчик цвета слоновой кости под черную рубашку в стиле вестерн, которую она почти не застегивала, и те соблазнительно обтягивающие бедра джинсы, которые он просил ее никогда больше не надевать.
Затем девушка подошла к кровати, слишком измученная и возбужденная, чтобы хотя бы прибраться.
К двум часам она все еще не заснула.
Конечно, думала она в сотый раз, он собирается поцеловать меня.
Они будут наедине впервые с той ночи па кухне. И она знала, что дело будет восхитительно опасным.
Он тоже так думал. Разве нет?
Разве не поэтому он избегал ее все это время? Конечно, из-за испепеляющей, подобно летней жаре, опасности, которая витала в воздухе между ними.