— Вы говорите об анархии и мятеже. Колонии не могут существовать без Англии. Надеюсь, вы не участвуете в беспорядках. Донесение уже отправлено в Лондон. Если беспорядки будут продолжаться, вызовут войска и зачинщиков посадят в тюрьму. Мне будет неприятно сознавать, что из-за меня вы угодили за решетку.
Эвелин хмуро посмотрела на него и отодвинула остатки еды.
— Значит, вы шпион? Обо мне не стоит беспокоиться. Передо мной и так уже закрылись все двери с тех пор, как молва связала наши имена. И правильно сделали. Но я не думала, что вы…
Алекс сделал большой глоток эля и долго смотрел на отчужденное лицо девушки. Все-таки он разочаровал ее. Но почему он чувствует такую ноющую боль, как от воспаленного зуба?
— Я не шпион. Но вы сами не верите в то, что я могу вернуться в Англию и не рассказать обо всем кузену. Комендант Хатчисон уже просил меня о содействии. Он, по-моему, надеется, что вы рассказали мне гораздо больше, чем есть на самом деле. Какие двери перед вами закрылись, Эвелин?
— Какая разница? Забудьте. Через несколько недель, вы соберете сведения и уплывете. Как-нибудь переживу. — Она свернула салфетку и положила в корзину, потом встала. — Спасибо за завтрак. Мне надо работать.
Алекс тоже поднялся, но не стал удерживать ее. Слов у него не было. Она и так уже все сказала. Через пару недель он уплывет и обо всем забудет. И все же сейчас он очень хотел увидеть такую же улыбку, такой же обещающий взгляд, каким она одарила, когда он вернулся с Джейкобом. Тогда он повел себя глупо, а она, конечно, не настаивала. А теперь никакого доверия между ними быть не могло.
— Полагаю, мы приглашены сегодня к вашему дяде и должны там присутствовать? Зайти за вами в обычное время?
Ей хотелось никогда его больше не видеть. Как все было просто, пока он не сошел на причал со своего чертова корабля прямо в ее жизнь. Чем скорее она придет в себя, тем будет лучше. Но дядя не поймет отказа, тем более после событий этой ночи. Теперь ему как никогда нужно доказывать, что ничего особенного не случилось.
Она покорно кивнула и пошла прочь, оставив Алекса с корзиной и его сомнениями. Все было правильно. Они слишком разные. И ему необходимо напомнить ей об этом, пока она окончательно не утонула в темной глубине его глаз. Господи, какой дурой она была! Вообразила, что именно он ей нужен.
Глава 8
Только недели через полторы Эвелин опять усомнилась в разумности своих действий. Алекс изменился, стал более серьезен, но и более настойчив. Но она по-прежнему не доверяла ему, хотя не могли не льстить постоянное стремление поднять ей настроение, участливые внимательные взгляды, когда она решалась о чем-то заговорить. Он оставил двусмысленный тон, шутливые попытки обольщения, вел себя как джентльмен, стараясь рассеять ее подозрительность. Но темы для разговоров, которые он выбирал, вызывали у Эвелин все больше подозрений. Она не могла всерьез надеяться, что он когда-нибудь разделит ее взгляды.
Джейкоб продолжал исчезать по ночам и приносил тревожные известия о планах Сынов Свободы. Вряд ли эти планы были осуществимы. Эвелин скрывала, как могла, от Алекса все, что узнавала, пыталась разубедить его в самом факте существования организации. Но считала, что ему полезно знать об их стремлениях. Ведь англичане их самих даже слушать не станут. А вот если кто-нибудь из своих выступит на защиту колонистов…
Вечером двадцать шестого августа у них не намечалось свидания. Эвелин вышла из конторы в душные сумерки. Сейчас она придет домой, погрузится в прохладную воду, потом наденет тонкую ночную рубашку и сядет с книгой у окна, подставив лицо свежему бризу с океана, который всегда нес какую-то надежду. Ей нужна передышка. От всего. От тесных платьев, от потной людской толпы в тесных комнатах, от затхлых париков. Воспоминание о вчерашнем бурном разговоре с Алексом никак не отозвалось в душе. Да ей и не хотелось спорить, она больше смотрела на его губы, которые находились так близко. И все же что-то противилось в ней этому чувству. Эвелин выводила из себя мысль, что этот человек считает ее способной на предательство. Значит, и относится к ней соответственно.
Но ведь все, к чему стремились Сыны Свободы, не было предательством, убеждала она себя. Они не против короля, просто парламент не хочет понять очевидного. И если бы колонисты имели достойное представительство в парламенте, с чем Алекс соглашался, то все бы разрешилось к обоюдному удовлетворению. Не нужны оказались бы демонстрации, чтобы заставить себя услышать. С этим соглашались все.
Но когда она подошла к зданию Законодательного собрания штата и увидела, что мальчишки и какого-то подозрительного вида личности укладывают перед ним гору хвороста и прочего деревянного мусора, ее опять охватили сомнения. Простая толпа не могла действовать настолько согласованно. Кто-то руководил всем этим, но она не могла понять — кто. И чего они хотели? Не собираются же они поджечь здание Собрания?
Она поспешила домой и едва застала Джейкоба — тот уже собирался куда-то улизнуть через черный ход. Эвелин схватила его за ворот и, не обращая внимания на попытки вырваться, спросила:
— Ты знаешь о том, что готовится на Королевской улице?
— Так еще не стемнело! Они не могли начать так рано!..
Это объяснило ей почти все. Она раздосадовано вздохнула.
— Что они хотят делать, Джейкоб? Если они опять разрешат банде Макинтоша устроить погром, это может вызвать большую беду. Для чего костер?
— Они хотят немного покричать, потом, может, пойдут к дому судьи Стори. Разве не Адмиралтейский суд виноват во всем, Эвелин? И мы скажем ему, что нельзя рыться в наших домах, когда властям вздумается! А мистер Хэмптон еще не нашел этих контрабандистов?
— Контрабандисты нарушают закон, Джейкоб. И никакие демонстрации не помешают судье Уильяму Стори отправить их в тюрьму. Если толпа опять собирается выйти на улицу, тебе лучше остаться дома. Когда они напьются, там будет опасно. Ты ведь не хочешь расстраивать маму?
— Я только немного помогу, а как стемнеет, вернусь домой. Не беспокойся. Я обещал. Ты ведь не хочешь, чтобы я не сдержал обещания?
Нет, этого Эвелин не хотела, но и пускать дело насамотек не собиралась. Последний мятеж наделал столько бед и так дорого обошелся, что в общине многие поклялись выступить против мятежников с оружием в руках. Находясь в гуще событий, Эвелин не могла не видеть, как это разделение раскалывает отношения между людьми. И она не хотела проводить роковой черты между своими родственниками и друзьями.
Торопливо объяснив матери, что творится, Эвелин побежала наверх, переодеться. Вот тебе и прохладная ванна, приятный вечер, сердито думала она, натягивая пару старых бриджей и рубашку, в которой обычно работала на складе. Вместо тяжелого сюртука нашла старую отцовскую безрукавку. Теперь в темноте ее вряд ли примут за женщину. Убирая волосы под шляпу, она поглядывала в окно, дожидаясь, пока сгустятся сумерки.
В толпе Эвелин легко пробиралась по улицам в направлении Законодательного собрания штата. Задержавшись на площади, она увидела, как разгорался огромный костер. В отсветах пламени она заметила несколько знакомых лиц, но, в основном, вокруг были какие-то темные личности, те самые негодяи, которые целый год ждут, чтобы выбраться из своих нор, вдоволь накричаться на улицах, а потом опять раствориться на окраинах. Приличных людей попадалось мало, и феерическое мельтешение зловещих фигур вокруг огня вызывало у Эвелин тяжелые предчувствия.
Какофония погремушек, свистков и барабанов смолкла, когда на помосте появился Макинтош и начал пьяно-пламенную речь против тирании. Слова казались странно знакомыми, сам он такого придумать не мог. У Эвелин возникло подозрение, уж не Сэм ли Адамс[9] стоит за всем этим.
Когда дело дошло до местных «тиранов» и стали перечислять их имена, у Эвелин перехватило дыхание, она выскользнула из толпы и кинулась прочь, моля Бога, чтобы у Джейкоба хватило ума сделать то же самое. Пройдет совсем немного времени, и подогретая подобными речами толпа разъярится. Нетрудно представить, что начнется потом. Нужно предупредить дядю.