Он распахнул глаза и увидел, как достойнейшая из женщин погружается в воды фонтана.
— Не ходи за мной, Драко, — сказала она на прощание.
Чары более не сдерживали его. Он подбежал к фонтану, и смотрел, как дно все углублялось, а Королева все отдалялась от него в неизвестность. Теперь это был не радостно бьющий фонтан, а глубокий колодец, заполненный темными водами. Что прячется в этих глубинах? Рискнет ли он исследовать дно? И будет ли Королева ждать его там?
Да, сейчас он ей не пара. Да, он хотел отправиться в странствие, чтобы отыскать свою храбрость. Да, она четко сказала, чего он не должен делать.
Но жизнь непредсказуема. Ей плевать на план, который ты подготовил. В самый неудобный момент она создает ситуации, которые одновременно и помогают расти, и становятся экзаменом. И уже не нужны путешествия за тридевять земель, цель которых — стать достойным человеком. Ведь достоинство не зависит от географии. Его взращивают годами именно в таких неожиданных моментах, закаляют невзгодами и непростыми решениями. А потом до конца жизни проверяют на прочность.
Он выбрал путь достойного человека и будет следовать по нему, сколько сможет.
Отбросив все сомнения, он нырнул в колодец.
Комментарий к 4. Голос подсознания
Ну что ж, вот и финишная прямая. Что же выберет Драко - утонуть в сладких фантазиях или прозябать в серой действительности?
И кстати, как вам семейка Рон / Беллатриса, жизнеспособны ли такие отношения?
========== Финал. Третьи петухи ==========
Очень поздним пятничным вечером (или скорее слишком ранним субботним утром) Гермиона Гренджер сидела на скамейке в парке и пыталась осознать всю стремительную цепь событий, превратившую ее прелестный загул по барам в миссию «Спасти рядового Малфоя».
Этот самый спасенный сидел рядом, откинувшись на спинку скамьи, видимо пытаясь изобразить свеженький труп — тихий, бледный, с закрытыми глазами. Сейчас его обнаженная грудная клетка вздымалась равномерно, хотя еще пару минут назад он рвано откашливался и пытался отвязаться от Гермионы, настойчиво заверяя ее, что он в порядке.
— Ну уж нет, Малфой, я хочу шоколадную медальку за спасение утопающих, — сказала она, торопливо высушивая их одежду и накладывая Согревающие чары. — А для этого утопающий должен быть живым, — добавила она, глядя, как Малфой в очередной раз пытается встать с усыпанного гравием берега. — Поэтому я все-таки посижу с тобой минут 15, просто чтобы убедиться, что тебе и правда не нужно в Мунго, — она перехватила его за талию и помогла добраться до скамейки.
И вот они сидели рядом: помятый, босой тип в пижамных штанах и вульгарная девица в кроссовках, коротком ярком платье и с размазанным макияжем.
Просто сидели. Вдвоем. Молча. На рассвете.
И это нервировало Гермиону.
Целых 30 секунд она пыталась проникнуться красотой фантастически раскрашенного неба. Еще секунд 15 слушать радостный щебет птичек и шелест листвы. На мгновенье ее посетила мысль поймать дзен, любуясь спокойной гладью пруда. Но идея была заведомо провальной — теперь она знала об опасности, живущей в этих водах.
Молчание выводило Гермиону из себя, ей хотелось заполнить тишину парка осмысленной речью. Остатки адреналина бурлили в крови как пузырьки шампанского, требовали активного действия, а увиденное на дне нуждалось в пояснениях от непосредственного участника. Но спросить Малфоя, о чем была песнь сирены, заманившая его на дно, Грейнджер не могла. Это было слишком интимно, он пошлет ее в неведомые дали, и будет абсолютно прав.
Она вообще не знала, как разговаривать с Малфоем, ведь не понимала, что он сейчас за человек. После суда, где она выступала в его защиту, они не виделись несколько лет. Около года назад она стала замечать его гуляющим на другом берегу пруда. И все, что она знала о сегоднешнем Драко Малфое — время его одиноких прогулок совпадает с ее вечерними пробежками.
Надо начать разговор издалека. О чем там беседуют малознакомые люди? О природе, о погоде? Она представила эту чопорную светскую беседу:
— Утро сегодня просто чудесное, Вы не находите, месье? Этот рассвет, это чарующее пение опасных тварей — очень даже шармон.
— Вы определенно правы, мадмуазель, — ответил бы он своим аристократическим выговором. — Надеюсь, Вы не в обиде, что те коварные прелестницы вырвали у Вас клок волос? Бешеные дамы, знаете ли, всегда находили меня невероятно аппетитным.
— Ах, ну что Вы. Я чрезвычайно рада, что именно Вы стали первым, за которого я дралась с толпой оголодавших до мужского тела хищниц.
Гермиона не сдержала смешок. Такой вариант беседы был, конечно, прекрасен, но не все разделяли ее чувство юмора.
Резкий звук вывел Малфоя из спячки. Открыв глаза, но все еще не глядя на нее, он напряженно спросил:
— Что тебя рассмешило, Грейнджер?
— Так, ничего серьезного… — тянула она слова, пытаясь придумать приличное оправдание. — Эээ… Просто вспомнила, как Падма сегодня навернула на своих длиннющих шпильках и упала прямиком в объятья знойного красавчика, который потом угостил нас коктейлями, — прохихикала Гермиона. И это была чистая правда.
Мерлин, что это была за ночь! Она давно так не веселилась. Смех, танцы, алкоголь — и на пару часов жизнь становится удивительно легкой. И потом еще весь следующий день хочется улыбаться. Вот прямо как сейчас.
— И как же ты оказалась в парке? — в голосе Малфоя прорезался интерес, даже голову повернул в ее сторону.
— Скажем так — это моя милая маленькая традиция. Трансфигурировать туфли в более удобную обувь и пройтись по тихому парку на рассвете, чтобы насладиться послевкусием отличного вечера, — миролюбиво пояснила она и, не дав Малфою задать следующий вопрос, быстро произнесла, — тебе нужно написать заявление в Аврорат, чтобы они зачистили пруд. Иначе она снова тебя в него заманит, — максимально серьезно сказала Гермиона.
— Нет.
Как емко. А главное — информативно.
— Что «нет»? Не напишешь заявление или не заманит?
— Все «нет», — ответил он непреклонно, снова закрываясь в своей раковине.
Гермиона опешила от такой категоричности:
— Ну ладно… Сама напишу, — сказала она растерянными голосом.
— Только меня не упоминай, — добавил Малфой не терпящим возражения голосом.
И они снова молчали. Кажется, Малфоя это абсолютно не волновало. Гермиона пыталась быть сдержанной, но ускоряющееся постукивание ногой выдавало ее нарастающее возмущение.
Ну как так можно? Что за пренебрежение собственной жизнью? Он давно в зеркало смотрел? Его фантазии выматывают его, медленно сводя с ума, чтобы затем в самом прямом смысле убить. А он, вместо того, чтобы устранить первопричину, категорично заявляет «Нет». Вот где здесь здравый смысл? Где хваленая слизеринская расчетливость? Нет, ну не может она это так оставить!
— Малфой, послушай. Сирены не оставляют своих жертв в покое. Ты можешь убеждать себя, что ее песня больше не очарует тебя. Но она взывает к желаниям, которым люди не способны сопротивляться. Обычно это сексуальное влечение. Но если по какой-то причине это недостаточно сильный мотиватор, она начинает давить на другое — потребность в любви, поддержке, игра на чувстве одиночества…
— Или вины, — прошелестел он, смотря на фантастически красивое небо.
Вина.
Так вот за кем он пошел — за беспомощной заплаканной девушкой с изуродовой рукой. Да, точно, она тоже была среди вихря образов, напавших на Гермиону.
— Прошло столько лет, тебя оправдал суд, я ни разу не упрекнула тебя. А ты продолжаешь винить себя за действия своей безумной тётки? — не могла поверить она.
— Да, — прошелестел он. И тут же сменил тему, — как ты оказалась на дне?
— Я нырнула в пруд, — пожала плечами Гермиона, оттягивая неловкий разговор.