Каэр впервые попал сюда, когда его как картографа заинтересовали растения других земель — в оранжереях они имелись. Он показал галереи сестре, и угловая терраса стала любимейшим местом Тишлин.
Сегодня она предпочла строгое черное платье с прозрачной накидкой, расшитой звездами. Каэр не сомневался, она бы и вуаль накинула на собранные волосы, но этикет позволял обходиться без нее на чаепитии с женихом. Хотя тонкие перчатки она оставила.
Элам Итанис был вторым сыном лорда Итаниса. Его старший брат еще молод, но не женат и предпочитал военную службу. Поговаривали, что он останется холостяком, а это значит, жена Элама Итаниса однажды станет леди Итанис.
Поэтому отец одобрил этот союз. Он редко говорил вслух, но волновался за будущее дочери. Иногда ворчал, что она слишком взбалмошная и ветреная. А их род не настолько известный и богатый, чтобы дочь заметил кто-то значимый.
Мать не была настолько прагматичной, но ей понравился сам Элам. Высокий, красивый, он умел очаровывать и прекрасно знал, как пользоваться этим умением. Он легко улыбался, отчего на его щеке появлялась ямочка. Взгляд его голубых глаз всегда был как будто чуть распахнутым, словно Эланис смотрел на мир и собеседников с неизменным восторгом. Каэру было любопытно, это отточенное умение или природное обаяние?
И, конечно, манеры. Сейчас, сидя с сестрой и ее женихом, Каэр чувствовал себя деревенским чурбаном. Он прекрасно знал, как нужно брать чашку, как ее пригубить, но собственные действия всегда казались неуклюжими. Он знал, как обращаться с углем, картами и книгами, но для чашек с чаем пальцы вечно казались слишком толстыми.
Тишлин умела притворяться. Живая, бойкая и непосредственная, она сидела с идеальной осанкой и отпивала чай мелкими глотками, посматривая на жениха из-под ресниц. Настоящая леди, достойная однажды возглавить дом Итанисов.
Элам был ей под стать. В расшитом серебряными нитями зеленом камзоле, с идеально уложенными волосами и улыбкой. Они с Тишлин вели непринужденную светскую беседу, а Каэр был вынужден присутствовать, ощущая себя вороненком среди голубей.
— Как продвигаются ваши исследования, леди Тишлин? — вежливо спросил Элам.
— Прекрасно, милорд Элам. Хотя не могу сказать, что это мои и уж тем более исследования. Скорее, я помогаю с библиотекой и книгами. Это исследование моего брата. И проект их высочеств.
Вздрогнув, Каэр уставился в чашку, надеясь, что Элам не начнет расспрашивать его. Потому что в искусстве светских бесед Каэр не очень преуспел, зато знал, что Элам не интересуется ни историей, ни древними руинами, ни книгами. Ему наскучит слушать. А поддержать разговор об охоте или очередном бале Каэр не смог бы.
К счастью, Элама больше интересовали другие вещи.
— Я слышал, что случилось с принцами, — сказал он. — Очень прискорбно. Они оба провели несколько дней в храме?
— Почти неделю. Пока лекари не позволили вернуться во дворец.
— До меня также дошли слухи, будто вы часто бывали в храме в это время.
— Конечно, — спокойно сказала Тишлин. — Принц Берилл велел продолжать исследования. Я приносила ему отчеты и рассказывала, как продвигаются дела.
— И помогала принцу Агату.
— Конечно, этого не могли сделать местные лекарки. У них недостаточно высокое положение.
— Но ты собираешься замуж.
— Это ничего не меняет. И я ведь еще не замужем.
Каэр не мог не восторгаться твердостью сестры. Это потом, наедине с ним, она закатит глаза и скажет, что было ужасно сложно. Но сейчас она спокойно смотрела на Элама, а вот он едва ли не зубами скрипел от ярости.
На самом деле, в обычае присматривать за больными была только практичность. Но в случае аристократов считалось, что лечить их может кто угодно, а вот присматривать только соответствующего статуса.
Однажды, когда Каэр и Тишлин были маленькими, мать заболела. Отца в тот момент не было в городе, а болезнь протекала плохо и опасно. Лекарка написала леди Санор, старой подруге матери. Та пришла и присматривала за ней во время выздоровления.
Обычно сиделками становились замужние дамы, но не было никаких ограничений по этому поводу. Каэр даже читал в книгах пару историй о том, как мужчины притворялись больными, чтобы их возлюбленные за ними ухаживали, и они могли остаться подольше наедине.
Поэтому Каэр не мог понять, к чему Элам упомянул замужество. После этого у Тишлин было бы даже больше оснований. А потом украдкой посмотрел на Элама и наконец-то осознал.
Каэр не очень умел разговаривать, особенно красиво и правильно. Отец нанимал лучших учителей, повторяя, что наследнику рода пригодится красноречие. От этого Каэр вообще двух слов связать не мог: он явно не был из тех, кого вдохновляло положение. Наоборот, только больше давило, а он… просто не мог. По крайней мере, когда от него требовали именно светских бесед.
Каэру больше нравилось слушать. Наблюдать. Поэтому он считал, что не так уж плохо разбирается в людях. Наконец-то понял, что Элам попросту ревнует.
Тишлин перехватила взгляд Каэра и едва заметно улыбнулась. Она тоже заметила.
— Я бы предпочел, чтобы такое не повторялось, — холодно сказал Элам.
— Да, я тоже надеюсь, что больше нападений на принцев не будет.
Элам явно подразумевал не это, но как настоящий дворянин сделал вид, что полностью согласен с Тишлин — и перевел тему.
— Это вроде были кехты? Подумать только, на пороге храма!
Элам показательно коснулся молитвенного браслета на руке. Вычурного, с разноцветными бусинами, парочка точно орихалковые. Дорогая вещь, которая прямо-таки показывала, какой набожный Элам. Так что Каэр догадывался, что на самом деле он вряд ли соблюдал пять добродетелей.
Тишлин перед обрядом в храме тоже достала свой браслет и надела на руку, с тех пор и не снимала. Каэр тоже носил свой. Он полагал, это никаким образом не может заменить следование добродетелям. А если он их соблюдает, какая разница, есть у него браслет или нет? Но мать настаивала, что наследнику рода не стоит пренебрегать подобными вещами.
— Кехты, — кивнула Тишлин, продолжая разговор. — Они погибли, так что ничего не смогли рассказать.
— Хорошо, их оружие не было смазано ядом. Кехты любят так делать.
— И правда хорошо. Иначе выздоровление шло бы дольше и пришлось до сих пор ездить в храм.
— На самом деле, это миф, — вставил Каэр.
Элам посмотрел на него с таким презрением, будто таракан заговорил. Тут же взял себя в руки и любезно улыбнулся. Но Каэр заметил. Он вообще давно видел, что Элам тот еще высокомерный нахал.
Что ж, когда о тебе вздыхает половина дам, наверное, можно таким быть. Каэр искренне не понимал, что женщины находят в Эламе Итанисе. Возможно, оценивают только внешние данные или, ну, улыбку.
— Кехты не используют яд, — сказал Каэр. — Это миф. Они просто нападают с оружием. Они не бояться умереть. На самом деле, знают, что их миссия закончится смертью. Поэтому они настолько опасны и считаются отличными убийцами.
— Благодарю за информацию, — сказал Элам. Он картинно вздохнул. — Что ж, вынужден откланяться, меня еще ждут неотложные дела во дворце.
Пытался казаться значимее, чем он есть. Его дело могли обернуться тайной встречей с дамой в саду, а вот Каэра и Тишлин действительно еще ждали бумаги. Но Тишлин вежливо кивнула:
— Конечно. Благодарю за уделенное время.
— Для тебя — в любой момент. Ты же моя невеста.
Элам поднялся и поклонился Тишлин очень изящно, Каэру просто кивнул. Тишлин не оборачивалась, чтобы проследить, как он уходит, но выждала достаточно времени, когда за лордом стукнула стеклянная дверь. После этого наконец-то хихикнула:
— Он ревнует, а!
Как оказалось, сегодня Каэр — тот, кто закатывает глаза:
— Ты просто хотела довести, да?
— Нет, но ты видел! Получилось же. Он так ревновал.
— Он же красивее принцев. И ты дала ему обещание.
— Но они принцы. Тем более, принц Берилл весьма сдержан в любовных делах, а вот у принца Агата было достаточно увлечений.