— У меня нет орихалка, — сказал Агат. — На меня грёзы всегда плохо действовали, но в последнее время совсем бесполезны.
К счастью, помимо синяков и ссадин он и правда не чувствовал каких-то повреждений. Поднялся на ноги, и Тишлин посветила на завал. Выглядел он грозно и плотно, так что с той стороны не раздавалось ни звука.
— Берилл взбесится, — пробормотал Агат.
— Надеюсь, он не решит, что ты помер, и можно нас не искать?
— У грезящих есть орихалковые устройства… в общем, они смогут определить, что мы живы. Но не более того. Берилл знает, что при мне орихалка нет. Они скоро разберут завал.
Агат подумал, что ему стоит уговорить Берилла вернуться в Кахар вместе с ним. Ша’харар плохо на него влиял, он только сильнее беспокоился, а теперь наверняка решит, что они тут ранены и истекают кровью. Он вообще весь город разберет!
— Грезящие смогут избавиться от камней, — сказал Агат. — С чем не справится магия, сделают обычные руки.
— Каэр с ума сойдет от беспокойства.
— Поверь мне, он еще не сходит с ума, — пробормотал Агат.
Он понял, что если так и будет стоять и пялиться на завал, то начнет в красках представлять, как Бериллу сносит крышу. Поэтому он развернулся и посмотрел вглубь темного коридора:
— Раз уж мы здесь, и у нас есть время… давай не будем мучиться, представляя себе наших братьев. Лучше узнаем, что же такого в этом проходе.
Тишлин смотрела на него, явно размышляя. С распущенными волосами, в грязной одежде она казалась на удивление привлекательной и… близкой. Как будто камни смахнули привычные маски.
Наконец, девушка кивнула и первой пошла в коридор, светя факелом. Без былой решительности, куда аккуратнее.
Самый обычный коридор, Агат не ощущал в нем чего-то особенного. Коснулся пальцами тонкого узора, который вился на высоте человеческого роста. Будто кто-то выбил каменную тесьму, которая наверняка многое означала для древних.
Узор из непонятных черточек будто дрогнул под пальцами Агата. Он тут же отдернул руку и не решился на эксперименты. Только не сейчас.
Вместе с Тишлин Агат двинулся дальше, в глубину тьмы.
Коридор шел с пологим уклоном, явно под землю. Агат рассчитывал, что он выведет в очередную комнату, полную книг, но вместо этого проход внезапно оборвался во тьму. Похоже, дальше оказалось какое-то большое помещение, но факел Тишлин не мог его осветить.
Они замерли, и Тишлин неуверенно обернулась на принца:
— Пойдем вдоль стены?
— Нет. Лучше посвети мне. Здесь наверняка должна быть система освещения.
— Возможно. На грёзах.
— Эй, я почти грезящий!
Пока они разговаривали, Тишлин светила факелом на стену рядом со входом, Агат же сам не знал, что искал… пока не наткнулся взглядом не небольшое углубление правильной округлой формы. В стороны от него будто бы уходили тонкие каменные прожилки. У грезящих свет выглядел не совсем таким, но похожим образом. Принцип наверняка один. Оставалось надеяться, что за сотни лет не все чары исчезли.
Агат поднял ладонь к углублению и сосредоточился. Если направить нужные грёзы, то они активируют свет, разнесут его по всей поверхности, с которой связано устройство. В Обители грёз так заставляли слабо светиться сами стены.
Подобные чары не были сложными, но грезящие тщательно их оберегали. Для обычных людей они предпочитали зачаровывать отдельные предметы, шары и лампы. Мелкая работа, приносившая постоянный доход.
Агат опасался не столько того, что здесь не сработает, сколько того, что грёзы ему не отзовутся. Не здесь, в Ша’хараре, где явно действовали свои законы. Он приготовился долго сосредотачиваться, но к его удивлению, магия прильнула к ладони легко и непринужденно — так, как никогда раньше. Он успел лишь подумать, а магия уже скользнула в устройство. Странная, не похожая на привычные грёзы, но отзывчивая.
Углубление засияло ровным белым светом, и он понесся по многочисленным каменным венам, распространяясь по стене и дальше — на потолок, соседние стены, дальше и дальше.
Тишлин ахнула.
Они стояли не в большом зале, а в огромном, размером с дворцовый двор, не меньше. Испещренные прожилками стены светились, красиво подсвечивая многочисленные проходы, украшенные арками, каменные столы, лавки, изящно вытянувшиеся к потолку колонны. Всё покрывала богатая резьба, на стенах слабо светились мозаики.
А в центре зала находилась окружность, из которой возносилась украшенная орнаментами и письменами стелла. Она засветилась последней, а спустя мгновение из нее стала бить вода, тоже слабо мерцающая серебристым светом.
— Это фонтан, — благоговейно прошептала Тишлин. — Каэр говорил о легендах, будто под Ша’хараром целая система подземных вод.
— До этого мы нашли приемные помещения. А здесь на самом деле вход.
Тишлин кивнула и указала в сторону. Завороженный светящейся водой, наполнявшей емкость фонтана, Агат не сразу сосредоточился на том, что она показывала. Потом понял, что на дальней стене прожилки составляют хорошо организованный узор с древними надписями.
— Карта Ша’харара! — воскликнула Тишлин и радостно рассмеялась, не в силах сдерживать эмоции. — Каэр будет в восторге!
Она резко замолчала и даже отступила на шаг. Искоса посмотрела на Агата:
— Давай вернемся и дождемся, когда проход откроют. Не хочу заходить раньше Каэра.
Агат еще несколько мгновений стоял на пороге огромного зала. Он хотел остаться здесь, вместе с Каэром изучать карту, узнать, холодна ли вода в фонтане, удобно ли читать книги за этими столами? Но не сможет. Когда перенесут лагерь, ему стоит отправиться к императору. Не нарушать приказ. К тому же, Каэру нужны снадобья, а Бериллу — если он согласится поехать с Агатом — передышка.
Агат салютовал залу и прошептал одними губами:
— Никуда ты от меня не денешься.
Пока шагали обратно, им еще долго не был нужен факел, свечения за спинами хватало. Но в коридоре световых прожилок не было, у завала сгущалась тьма, и факел не был лишним.
Нерешительно остановившись, Тишлин прислушалась, и Агат тоже почти сразу как будто услышал отголоски разговоров.
— У нас есть время, — заявил он, усаживаясь на пол и прислоняясь к стене.
Вытянув ноги, Агат хотел потереть глаза, но вовремя вспомнил, какой он грязный. Может, и стоило хотя бы вымыть руки в том фонтане. Тишлин положила факел на землю и уселась рядом — ближе, чем позволяли приличия.
— Что скажет твой жених? — усмехнулся Агат. Он и сам не знал, насколько всерьез спрашивал.
— О, будет ревновать, конечно! Он и в экспедицию отпускать не хотел.
— Из-за ревности?
— Отчасти. А отчасти… ну, это брак по расчету, предполагается, мы составим друг другу хорошую партию. В таком случае я должна быть образцовой леди. Выращивать розы, например. Заниматься книгами в чопорной дворцовой библиотеке. Не трястись с повозками по пустошам.
— Да-да, Элам Итанис тот еще скучный тип. Не выходи за него.
Агат сам не ожидал, что скажет это, но отступать тоже не собирался. Тишлин нахмурилась:
— Из-за него?
— Из-за себя. Я понимаю, зачем это, но ты можешь позволить себе жить так, как хочется.
— Не думаю…
— Не забывай, я принц. Имею право не только перебивать в разговоре, но и, не знаю, награждать. Ты и твой брат и без того знатного рода, но титулы еще никому не были лишними. Как и земли. Тебя ждет Ша’харар, тут изучения не на одну жизнь! Если ты хочешь заниматься именно этим, не слушай никого.
Мысль о том, что Тишлин выходит замуж только по расчету, почему-то обрадовала едва ли не больше, чем нахождение огромного зала. Он, конечно, всего лишь принц с порченой кровью, но зато принц! У него есть шанс.
Со стороны зала словно пошла рябь, и Агат вздрогнул.