— Меня? — опешил Берилл. Он опустил кусок жаркого, которое так и не донес до рта. С изумлением посмотрел на спокойную Яшму.
— Не тебя самого. Он боялся, что твое отношение к нему изменится.
— Из-за того, что он сделал?
— Из-за того, что ты его друг. Его старший брат. Возможно, единственный, чье мнение для Агата действительно важно.
Тогда, сидя у покоев императора и осознавая сказанное лекарями, Берилл пробовал отыскать в себе сочувствие к отцу, но не находил его. Рубин всегда был больше императором, нежели отцом. Берилл жалел его, как жалел бы любого человека, который заболел, но не смог молиться о его выздоровлении.
Яшма словно бы поняла это. Когда жрецы установили переносной алтарь и начали возжигать благовония, они предложили и Бериллу свечу о выздоровлении. Он смотрел на зеленый воск, чувствовал запах трав, но не мог заставить себя взять.
Яшма тогда забрала свечу и пояснила жрецам, что «принц слишком ошарашен».
Позже, наедине, Берилл рассказал ей обо всем произошедшем. Он просто не мог держать это в себе, Агат же разговаривать отказался. Яшма выслушала, не перебивая, задала несколько вопросов, но не начала бегать и кричать.
— Я плохой сын? — спросил тогда Берилл.
— Вовсе нет. Император не пытался быть вашим отцом. Его больше заботили завоевания и то, какие из вас выйдут воины. Мне жаль, что с ним произошло… такое. Но я понимаю вас. Если бы кто-то стал угрожать моим близким, я бы поступила так же.
Поэтому Берилл радовался, что позже Агат поговорил хотя бы с Яшмой. Она наверняка смогла отыскать правильные слова.
Яшма внезапно спросила:
— Ты ведь знаешь, что все считали Агата проклятым?
— Из-за дашнаданской крови.
— Да. Император никогда не пытался пресекать разговоры. Наоборот. По крайней мере, именно так рассказал мне Турмалин и другие. Алмаз был любимцем и наследником, ты тоже вполне удовлетворял императора, но не Агат.
Берилл кивнул. Он знал всё это.
— Я рада, что вы оба открылись мне, — продолжала Яшма. — Но ты знаешь, чего больше всего боялся Агат? О чем переживал?
Берилл покачал головой.
— Что окажется недостаточно хорош для тебя, его брата и наследного принца.
Бериллу нечего было ответить.
— Я не имею представления, что у него за сила, — продолжала Яшма. — Но она явно поразила вас обоих. Агат боялся, что ты отвернешься от него. Что в твоих глазах он увидит, что ты его ненавидишь и считаешь проклятым. Как он сам считает.
— Он? Но это же не так! Не знаю, что у него за грёзы, но магия есть магия. В ней нет ничего чудовщиного. Если бы он согласился поговорить…
— Он паниковал от одной мысли об этом. Дай ему время, Берилл. Это я посоветовала ему поехать в Ша’харар. Возможно, там он сможет понять свою силу. Но ты знаешь, почему он сразу не уехал? Не хотел оставлять тебя. И говорить с тобой боялся, но не решался уехать.
— Значит, это ты ему посоветовала.
— Здесь он начал сжигать самого себя, Берилл.
Жаркое закончилось, слуги принесли десерт, заставив прервать разговоры. За это время в мутной голове Берилла сложился четкий план. Едва за слугами закрылась дверь, он сказал:
— Я должен поехать в Ша’харар.
Он ожидал, что Яшма начнет отговаривать, возможно, напомнит о долге, но она снова мягко улыбнулась:
— Я ждала, когда ты это скажешь.
— Думаешь, мне тоже пойдет на пользу?
— Я займусь делами во дворце, Турмалин какое-то время поддержит порядок. Тебе стоит вернуться как можно быстрее, но да, я думаю, поездка в этот магический город пойдет на пользу и тебе, и брату. К тому же Агат упоминал о яде… если алхимик подготовила противоядие, прими его как можно быстрее.
Бериллу хотелось тут же вскочить и броситься к лошадям, но он понимал, что это плохая идея.
— Утром, — решил он.
После ужина Берилл сразу распорядился о том, чтобы его сопровождали несколько воинов, о припасах… он как раз собирался в свои покои и вспоминал, осталось ли еще снадобье Ашнары для сна.
От стены отделилась фигура и застыла перед принцем. Охрана тут же схватилась за оружие, но тень поклонилась.
Бериллу и самому на миг показалось, что это ходячий труп из его снов, он мог поклясться, что несколько мгновений видел отваливающиеся куски гниющей плоти. Но в глазах прояснилось, и тень обрела черты высокого мужчины со шрамом.
— Янвен, — сказал Берилл, узнавая главу шпионов.
— Ваше высочество. Принц Агат дал мне задание выяснить как можно больше о жрецах-эльхарах и пророчествах.
— Когда дал?
— Еще до отбытия экспедиции в Ша’харар. К сожалению, попасть во внутренние покои храма оказалось не так просто. Но мне удалось кое-что выяснить.
— Что именно?
Янвен замялся, и это удивило Берилла. Он не так часто общался со шпионом, но на робкого тот никак не походил.
— Ваше величество, у эльхаров есть бродяга, который сейчас выдает Истинные пророчества. Я думаю, вам стоит самому поговорить с ним.
Истинные пророчества. Можно поспорить, что именно этот бродяга вещает о принце-разрушителе.
— Говори, — резко приказал Берилл.
К его удивлению, Янвен не подчинился:
— Мои слова не будут ничего стоить. Вам нужно увидеть бродягу.
Что ж, Агат доверял Янвену, а Берилл подозревал, что у него всё равно возникнут проблемы со сном. Почему бы и не наведаться в храм. Пусть думают, он возносит молитву о здоровье императора.
Стоит только взять с собой охрану.
***
Бериллу четырнадцать. Он достаточно большой, чтобы сидеть за столом со взрослыми. Совсем скоро его собственный ритуал совершеннолетия, а для старшего брата Алмаза его уже провели.
Алмаз радостно улыбается на пиру. Он вообще удивительно гармонично смотрится на подобных мероприятиях. С легкостью говорит с министрами и поддерживает беседу с аристократами. Девушки улыбаются ему, а взрослые кивают. По крайней мере, именно так кажется Бериллу. Он сам будто бы необработанный кусок горной породы рядом с сияющим братом.
Берилл не имеет ничего против. В конце концов, таким и должен быть наследник, а его братьям следует оставаться верными и неамбициозными. При дворе рассказывали, как после восхождения на престол нынешнего императора его младшие братья погибли: один при вроде бы несчастном случае, а другого казнили, обвинив в измене.
Берилл читал об этом и сомневался, что всё было так просто. Его дяде не было смысла замышлять свержение императора, его никто не поддерживал. Агат согласился, а вот Алмаз резко возразил, что владыка не стал бы казнить без причины.
Украдкой Берилл смотрит на отца. Тот не улыбается, выглядит грозно, хотя и торжественно в богато украшенных одеждах. В его волосах заметен венец. Сегодняшний пир устраивают не просто так: при дворе это достаточно редкое явление, но сейчас заключили торговое соглашение с Эллемиром, так что скоро шерсть нанских коз будет доступна и в империи.
Алмаз заговорщецки шепчет на ухо Бериллу:
— Десерт!
Он наклоняется так близко, что щеку Берилла царапает жесткий, расшитый бусинами воротник парадного камзола брата. Алмаз выпрямляется и улыбается, в этот момент не похожий на взрослого. Его лучистый взгляд будто бы вбирает роскошь, говор и музыку, царящие вокруг. Берилл верит, что отраженный от брата свет согревает и его.
Жаль только, Агат слишком маленький, ему пока нельзя присутствовать на пирах. Правда, он не такой, как Алмаз, ему не понравится. Хотя десерт он бы тоже оценил.
Слуги вносят блюда, на которых россыпь сахарных кубиков в пудре, тоненьких уложенных волокон с орехами, слоеных пирогов, сочащихся сиропом, леденцов из виноградного сока и тарелочек с яркими цукатами. У Берилла глаза загораются при виде этого изобилия, император явно не скупился, а повара постарались.
Но больше всего радуют уложенные рисовые шарики, внутри которых нежная начинка из мёда. Это блюдо пришлю в империю с востока и готовилось довольно редко.
— Ого! — Алмаз совершенно неаристократично тычет брата локтем в бок. — Смотри-ка, твои любимые! А я думал, только жрецы знают, как ты любишь эти шарики.