— Снилось, что магия убивает, — честно сказал Агат. — Мне с детства такое снилось. Очень редко. Думаешь, я видел будущее?
Ашнара выразительно подняла бровь:
— Ты знаешь, что я думаю об имперской любви к пророчествам. Ни одно из них не гарантия и не приговор. И даже вы верите, что даром пророчества обладают только определенные жрецы.
— Эльхары.
— Вот именно. Сны — это просто сны. Любой жрец тебе так скажет. Тут я с ними даже согласна.
Агат опустил глаза, продолжая орудовать ложкой. Всё так, он и сам прекрасно помнил эти простые истины. Поэтому никогда не придавал значения подобным видениям.
— Это не ты, это твой страх, — сказала Ашнара. — Ты видишь то, чего боишься. И в тебе, и в Берилле очень много страха.
Агат вздохнул:
— Я до сих пор не уверен, что стоило уезжать.
— Агат, ты помнишь, как приехал сюда? Загнал лошадей, чуть не потерялся, и большинство до сих пор не представляет, как ты добрался до Ша’харара без карты.
— Меня вела магия…
— Расскажи об этом своим воинам. Но ты помнишь? Ты двух слов связать не мог и только после чая наконец-то рассказал, что произошло. Поверь, в этом чае было достаточно успокаивающих трав. Вряд ли в таком состоянии ты мог помочь Бериллу хоть в чем-то. Тем более, на днях должна прибыть новая партия ученых. Они расскажут, что творится в Кахаре.
Агат кивнул. К сожалению, Ша’харар не был обычным городом, к которому постоянно курсировали гонцы. Путь в столицу только налаживался, поэтому не представлялось возможным быстро узнавать новости.
Новая экспедиция ученых должна прибыть на днях, Агат надеялся, они расскажут, что происходит в столице. Он не стал говорить Ашнаре, что планировал вернуться к Бериллу, захватив противоядие — оно как раз настоялось. Ашнара, конечно, фыркнет, что ему нужно остаться в Ша’хараре, но не будет возражать. Она больше него волновалась за Берилла.
— Ты нашла то, что искала? — перевел тему Агат.
Ашнара фыркнула:
— Да-да, разгадала все тайны Ша’харара, пока ты спал! Если ты о ключе, то нет, мы не продвинулись. Но я хочу, чтобы ты посмотрел.
— Ты знаешь древние языки, грезящие взаимодействуют с магией… я-то что могу?
— Ты лучше понимаешь Ша’харар.
Агат закатил глаза, но возражать не стал. Возможно, Ашнара правда так считала. А может, не хотела, чтобы он болтался без дела и слишком много думал.
Как бы то ни было, после завтрака Агат покорно последовал за Ашнарой вглубь ша’харарских залов, следуя за светящимися прожилками. Агат обратил внимание, что ученые тянулись в другие коридоры, видимо, здесь изучением занимались только грезящие и алхимик.
— Кстати, Тишлин решила отказаться от свадьбы, — как бы между прочим заметила Ашнара.
— А мне ты это зачем говоришь?
— Просто делюсь новостями. Она уже отправила письмо жениху, наверное, сейчас должен получить. Тишлин отлично тут справляется. Каэр тоже.
— Его руке явно лучше.
— Мне пришлось самой заняться этим. Пара настоек избавили от боли, а с учеными придут и новые лекарства из храма. Каэр на удивление быстро приспособился. О, мы пришли.
Агат ожидал очередной маленькой комнаты или, наоборот, огромного пространства, но зал был… средним. И очень красивым. Округлым, древние как будто вообще избегали углов. Вдоль стен светящиеся колонны, искусно украшенные резьбой.
Потолок терялся во тьме, пол на удивление гладкий. А вот стены покрывали многочисленные мозаики и письмена, но Агат быстро понял, в чем проблема. Он подошел к ближайшей и пригляделся.
Ее покрывали пятна, похожие на плесень. Агат аккуратно поскреб пальцем и понял, что это странное вещество, будто камень просочился поверх.
— Счищается? — спросил он.
Ашнара покачала головой:
— Я думаю, еще одна защита. Судя по карте, в этом зале хранится история магии древних, но они надежно скрыли ее. Даже письмена видны таким образом, что нельзя прочесть полностью.
— И как это снять?
— Грезящие пробовали по-разному. Кфар допоздна сидит в этом зале, но, как видишь, без результата. Они думают, здесь важные нам ответы. Я согласна с ними.
— И что, счищать вручную?
— Есть риск повредить. Поэтому я хотела, чтобы посмотрел ты, Агат.
— Я?..
— Твоя магия резонирует с местной. Она уже сняла защиту со входа в город, может, сработает и здесь.
— Моя магия только разрушает! — резко заявил Агат.
Он даже отступил на шаг. Ашнара спокойно положила руку ему на плечо:
— Я знаю, Агат, ты не использовал силу с того дня. Но попробуй здесь. Я уверена, ничего твоя магия не разрушит. Она отзывается на желания.
— Да уж, — буркнул Агат. — Это я хотел разрушать.
— Ты хотел ответить. Защитить брата. В этих желаниях нет ничего плохого. Попробуй.
При одной мысли о том, чтобы вернуть ту магию, что-то внутри Агата замирало. Ашнара права, он боялся. Страх угнездился в нем, пустил корни и опоясал, как световые жилы местный камень.
Но Агат не желал всю жизнь бояться.
— Ты могла бы, — попросил он, — могла бы уйти?
— Не хочешь при мне?
— Я видел, что эта магия делает. Вдруг случайно заденет меня.
— О, поверь, у меня есть пара талисманов на этот случай! И Берилла же твоя сила не тронула. Ты этого не хотел.
Агат молчал. Ашнара кивнула:
— Ладно, если тебе так проще.
Оставшись в одиночестве в зале древних, Агат глубоко вздохнул. Он не очень понимал, что делать и уж точно не думал, что выйдет что-то путное. Но Ашнара попросила, и он должен хотя бы попытаться. Конечно, мелькнула мысль ничего не делать, но Агат быстро ее отбросил. Это трусливо и нечестно по отношению к Ашнаре. Она уже помогла ему. Он может хотя бы попытаться.
Прикрыв глаза, Агат позволил себе ощутить магию точно так же, как до этого чувствовал грёзы. Возможно, если б он никогда не имел с ним дела, это вызвало бы проблемы. Скорее всего, тогда он не смог бы так просто контролировать силу. Но принца с детства обучал грезящие, он знал, как сосредоточиться и ощутить магию.
Она плескалась внутри него. Податливая и отзывчивая, какими никогда не были обычные грёзы. Казалось, эта магия просила, чтобы ее зачерпнули и использовали. Агат же умел направлять.
Он позволил магии течь сквозь себя, касаться стен зала, вибрировать в унисон с древними мотивами грёз, которые оказались вплетены в это место. Не открывая глаз, Агат знал, что странные наросты исчезают, уходят обратно в камень. И всё равно, открыв глаза, ахнул от неожиданности.
Мозаики сияли ровным белым светом, изображения казались яркими, а письмена рядом с ними четкими.
Некоторые грезящие, как и Ашнара, знали этот язык, но Агат его не изучал. Как-то попытался, но у него не оказалось ни малейших способностей. Да и желания особо не было, выучить язык Хор-Меневата представлялось куда полезнее.
Услышав голос Агата, или почувствовав магию, вернулась Ашнара. Ее глаза распахнулись, когда она увидела стены.
— Потрясающе! — выдохнула она.
— Что здесь написано?
Ашнара подошла к первой картине на левой стене. Она представляла собой огромную мозаику со множеством людей, ярких красок, странных инструментов. Агат предположил, что это и есть древние. Почти у каждого в руках горел огонек — считалось, едва ли не все древние обладали магическими силами.
Надпись тут была совсем короткой, и Ашнара быстро перевела ее:
— Бесстрашные дети, сломленные отроки, расскажите, что значит гореть.
Агат нахмурился. Красиво, конечно, но совершенно непонятно. Прежде чем перейти к следующей мозаике, Ашнара повернулась к нему, чтобы пояснить:
— Это о магии. На древнем языке «гореть» означает примерно то же, что «использовать магию». Почти все они горели.
Следующая мозаика показывала тех же людей, но яркие краски поблекли, а огней в руках почти не осталось. Тут надпись казалась подлиннее, но Ашнара справилась с ней быстро:
— Как вода уходит в песок, так и магия уходит в землю, когда исчезает.