…Движущиеся многоярусные тротуары бесшумно и быстро несли меня в научный сектор города.
Был весенний полдень; небо, с утра закрытое густыми облаками, посылало теплый рассеянный свет; солнце изза складок облачных гор изредка бросало на землю робкий луч, ясный и радостный, как улыбка ребенка. На крышах зданий бесшумно работали электрические установки, направляя вниз ионный ветерветер дивной свежести и здоровья. Удобно расположившись в легком кресле восьмого яруса, я скользил глазами по сторонам. Поток бесшумных автомобилей внизу; стаи вертолетов, словно птицы снующих по всем направлениям; колоссальные громады зданий из стекла и пластмассы; тихий говор людей, едущих выше и ниже меня; мелодичный гул пассажирских кругосветных стратопланов, проносящихся высоко за облаками…
Но вот, наконец, и Академия Тяготения. Я перешел на эскалатор, перевозивший пассажиров вниз, на улицы, и очутился у подножия здания. С некоторым смущением вошел я в просторный вестибюль Академии, где меня строго встретили бюсты Ньютона и Эйнштейна, установленные по бокам широкой, как приморская терраса, мраморной лестницы главного входа. Справочный экран указал мне, где найти Самойлова. Дверь его комнаты была приоткрыта.
— Можно? — спросил я, заметив в глубине небольшой, просто обставленной комнаты пожилого коренастого человека, уткнувшегося в толстые кипы проектов.
— Кто там? — недовольным голосом ответил ученый, не поворачивая головы. — Если студент, то принимаю от двух до пяти…
— Нет, не студент, — проговорил я, входя в комнату.
— Тогда что вам нужно?
У Самойлова были серые, колючие, как иголки глаза в очках.
Не очень радушная встреча. Я немного растерялся, но виду не подал.
— Вам говорил обо мне Чешенко? Я из Космоцентра.
Ученый наморщил лоб, очевидно вспоминая. Потом его лицо разгладилось, и он почти тепло взглянул на меня.
— Вспомнил, — сказал он более миролюбивым тоном. — Вы Андреев?
— Да.
— Тогда садитесь. — Он широким жестом указал мне кресло, заваленное рулонами чертежей. — Могу обрадовать: будете пятьсот шестьдесят вторым претендентом на должность штурмана.
Я присел на краешек кресла.
— Так ты участвовал в экспедиции, исследовавшей систему Сириуса? — оживленно спросил физик, вспомнив, вероятно, подробности разговора с начальником Космоцентра. — И собственными глазами видел знаменитый белый карлик Сириус Б?
Польщенный вниманием, я приготовился подробно рассказать, но Самойлов уже забыл о своем вопросе. Он что-то разыскивал в груде бумаг.
— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил он.
— Тридцать восемь, — ответил я, решив ничему не удивляться.
— Давно летаешь на фотонных ракетах?
Вместо ответа я отвернул лацкан куртки, показывая ему медаль, на которой было выгравировано: «Сто световых лет».
— Ага… — удовлетворенно протянул ученый, с минуту помолчал и заговорил о вещах, совсем как будто не связанных с предыдущим разговором. — Вот здесь должна быть эта планета, — он энергично обвел красным овалом юго-восточную часть созвездия Змееносца. Перед ним лежала подробная карта ядра Галактики, густо испещренная обозначениями.
— О какой планете вы говорите? — осторожно спросил я, разглядывая карту из-за его плеча.
— О той, к которой нужно лететь.
Тогда я более внимательно посмотрел на Самойлова, и мне вдруг показалось, что он просто шутит.
Светлую точку на окраине Галактики, отмечавшую местоположение Солнца, и красный овал в центре Галактики на карте можно было соединить расставленными пальцами. Но я — то знал, что на самом деле здесь улеглось расстояние, равное тридцати тысячам световых лет! Я не рассчитывал прожить столько и не представлял, как это можно всерьез говорить о поисках планеты в центре Галактики.
— Центральное ядро нашей Галактики состоит из десятков миллиардов звезд, — Самойлов, кажется, разговаривал сам с собой. — Даже если только у одного из ста миллионов этих солнц имеется по обитаемой планете, и то в центре Галактики должно быть не менее тысячи обитаемых планет. Десять лет я вел точнейшие наблюдения с помощью уникальных телескопов двадцать второго спутника за движением звезд в центре Галактики, на три года загрузил вычислениями целый комбинат электронносчетных машин — и вот результат.