Андрей не поддерживает разговора, смотрит куда-то в сторону. Решаю, что нам пора прощаться.
— Спокойной ночи, Андрей. Мне вставать рано.
И тут он заговорил:
— Пойду с вами.
— Вот и хорошо!
А утром снова пришлось досадовать. За ночь количество машин в деревне увеличилось. Чуть забрезжил рассвет, потянулись в лес группа за групой. Казалось, конца грибникам не будет. Я понял, что отстаю, и начал спешить.
Во сколько бы мне ни приходилось вставать — в два часа ночи или в девять утра, — я никогда не выхожу из дому, предварительно хорошо не позавтракав. А в это утро нетерпение идущих к лесу передалось мне и отбило аппетит. Я через силу жевал бутерброд, и лишь чай выпил с удовольствием.
Но спешил я совершенно напрасно. Андрей будто забыл о вчерашнем уговоре. Когда я подошел к его дому, он все еще валялся в постели.
— Как тебе не стыдно! — зашипел я.
— Да вы не волнуйтесь, успеем.
Он высунул голову в окно, и я заметил, что лицо его подозрительно свежее. Если бы мне не самому пришлось его будить, я бы ни за что не поверил, что он до этого спал.
Собирался Андрей нарочито медленно, сколько я его ни торопил. Вышел с каким-то незнакомым мне мужчиной.
— Вот и будет у нас своя компания, — весело сказал тот. — Однако замешкались мы, охотнички, замешкались.
В самом деле, было совсем светло. Грибники уже скрылись. И я поддержал нежданного компаньона:
— Не в лес идти, а загорать самое время.
— Загорать, пожалуй, не придется, — возразил мужчина, поглядывая по сторонам. И хоть восток был чист, солнце готовилось вот-вот выкатиться, облака не радовали: уж очень лохматыми и отвислыми были они на западе.
— Ты на себя не похож, — пенял я Андрею, пока мы поднимались в горку к лесу.
Он молчал.
— Это величайший позор — проспать, уйти за грибами последними. Такого позора я еще не испытывал.
На Андрея это не действовало. До лесу оставалось несколько сот метров, когда он неожиданно предложил:
— Давайте свернем во-он к тем сосенкам.
— Опоздали, Андрей, — ответил я. — Пока ты спал, через эти сосенки прошла не одна бригада. Я из деревни видел и подсчитал: по два человека на каждую сосну.
— Там трава.
— Ну и что?
— А в траве маленькие сосенки.
Я начал понимать его.
— Ну хорошо, давай рискнем.
Наш попутчик что-то проворчал, но пошел за нами следом по тропинке, проложенной во ржи.
Мы вышли на некошеную поляну. Она вдавалась в поле прямоугольником и оканчивалась кучкой сосен. Под соснами земля была устлана старыми иголками, а на поляне буйствовали цветы, обгоняя в росте молодые сосенки. Под большими соснами нам попалось несколько боровых рыжиков — все, что оставили прошедшие впереди нас грибники.
Вошли в траву. До сих пор не пойму, каким образом Андрею удалось рассмотреть первый рыжик в этом сплошном сплетении зеленых нитей. Он наклонился и подал сигнал мне:
— Смотрите внимательней.
Я не раздвинул траву, а отогнул сосенку, доходившую мне до пояса. Как язычок пламени в потухающем костре, землю лизнул огонек. Был он едва различим, хотя гриб оказался величиной едва ли не с чайное блюдце. Рядом я нащупал еще несколько штук, и только переставил ногу, как под сапогом знакомо хрустнуло.
— Осторожней, — сказал я сам себе.
Срезанные рыжики радовали, а на раздавленный было невозможно смотреть. Бессмысленно погибло живое существо.
— Ты извини, — сказал я. — Впредь постараюсь глядеть в оба.
Наш попутчик подошел ко мне, посмотрел, как я режу ядреные рыжики, и отошел к Андрею. Того в траве совсем не было видно. Мужчина постоял около, сделал быстрый круг по поляне и ушел в лес. А мы продолжали исследовать каждый кустик, каждый метр.
Теперь мы знали наверняка: надо заметить первый рыжик, а около него обязательно растут другие. Важно отыскать именно этот самый первый, остальные можно руками нащупать. Рыжики встречались под самыми сосенками и в стороне от них, там, где мы и не ожидали. Они были всюду, и мы придерживались принципа: не спешить.
Увязавшийся за нами мужчина вернулся из лесу, снова подошел к нам. В его корзине было несколько грибов, найденных на опушке.
— Все собираете? — спросил он.
— Конечно, — ответил я. — Будьте внимательней.
— Нет, я так не могу, — признался он.
— Да это же просто, — вмешался Андрей. — Надо идти со скоростью пять часов один километр.
— Но я хожу еще тише, — не сразу понял он, а поняв, сказал: — Я так не могу.
Еще постоял, спросил:
— В лес-то пойдете?
— Вот так и пойдем, — ответил я.
— Нет, не могу, — сказал он и быстро зашагал, должно быть, проклиная нас: столько времени потеряно.