Вероника была в восторге. Нарекли хвостатую плутовку Белогрудкой. Чтобы почистить клетку, зверька выпускали побегать. Она скакала по коврам, висящим на всех стенах без исключения, роняла все, что плохо стояло, и устраивала тайники в укромных уголках.
***
«Где моя помада? Ярко-красная, в серебристом флакончике?» – бесилась Женька, в который уже раз перерывая содержимое сумочки.
«Хватит верещать, прошмандовка. Поспать отцу не даешь,» – недовольно рявкнул Родионов, накрыв голову подушкой. Обратив внимания на слова отца не больше, чем на жужжащую муху, Женя продолжила поиски. Карманы плаща, ящики письменного стола, даже в сапоги, стоявшие у дверей заглянула. Вдруг выпала из сумки и туда угодила. Или под стол закатилась. Ничего. Оставался только один вариант.
«Ты взяла,» – пылая праведным гневом, накинулась она на Ксюху.
«Я не брала,» – ответила сестра, ничуть не покривив душой.
«Врешь. Ты. Больше некому,» – уверенно заявила Женька.
«Да пошла ты к черту, психопатка. Может ты её на работе оставила?» – обозлилась Оксана.
Эта мысль Женьку неожиданно отрезвила. Может и правда на работе забыла?
Пойти на свидание без ярко накрашенных губ было совершенно невозможно. Дело было в том, что Женька влюбилась. В этом не было ничего удивительного. Влюблялась она уже тысячу раз. То посильнее, то послабже. То на вечерок, то на недельку. Но этот бывший студентик был чем-то особенным. Запал в душу. А главное, Женька и понять не могла, чем он ее так зацепил. Ну симпатичный, молоденький, почти столичный. Ну и что? Мало ли их тут таких, со всех концов страны?
От Юрика Женька просто млела. И выражала свою благосклонность старым, проверенным способом – раздвигала ноги к обоюдному удовольствию. Женька была ненасытна, как паровозная топка. Стоило только Юрику слезть с нее и отдышаться, как она уже хотела продолжения банкета и тормошила его вновь. Поскольку, по единодушному общесоседскому мнению, на передок она была слаба всегда, то ничуть этому не удивлялась. Юрик ловил халявный кайф и вообще ни о чем не задумывался.
Пронесясь по дому, словно торнадо и оставив после себя погром не хуже, чем могло бы сотворить оно, Женька убежала на свиданку. Сегодня кавалер, для разнообразия, вел ее в Дом культуры на фильм. Индийский, с песнями, танцами и счастливым финалом. Пройтись под ручку с почти столичным кавалером назло всем старым сплетницам в округе задрав нос – это ли не торжество ее сугубо физического подхода к любви над духовным, то бишь платоническим.
Старик Родионов, покряхтев, сел в постели. Все равно сегодня уже не уснуть. Давно не стираное постельное бельё сбилось в комок. Воровато оглянувшись на младшую дочь, он сунул руку под подушку и зажал в кулаке серебристый тюбик. Потом тюбик перекочевал в карман штанов, замызганных, но еще прочных. Надо было пожрать, да двигать на работу. Сердце беспокойно забилось: «Как там мои сокровища?»
Родионову оставалось еще несколько лет до пенсии, последние несколько он работал ночным сторожем в разных организациях. Работка не пыльная, и весь день свободен. Главное – правильно выбрать организацию. Сейчас он сторожил в школе. Пустела она обычно часам к восьми вечера. Школьники толпой покидали ее после последнего звонка. Родионов запирал двери центрального входа, не спеша обходил владения, дергал для порядка ручки всех прочих дверей (а в школе их было много, помимо центрального входа, еще на кухне, в спортзале, в пристройке для начальных классов, в тире, где у мальчиков проходила начальная военная подготовка, и парочка запасных), потом с комфортом устраивался в отведенной ему коморке рядом со школьной раздевалкой, ставил чайник на маленькую двухкомфорочную электрическую плитку, ужинал и спокойно ложился спать.
Кому нужно лезть в школу? А если и залезут, то что тут красть? Классные журналы? Да на здоровье. Двоечники будут счастливы, а учителя другие заведут. Родионов и мешать им не собирался, намереваясь просто закрыться у себя и пересидеть. А уж потом позвонить в милицию и директрисе. В общем, работка – не бей лежачего. А главное, здесь, в своей персональной коморке Родионов хранил сокровища. Не дома же их держать, где эти две вертихвостки сразу найдут.
Страсть к стяжательству владела Родионовым давно. Тырил он все, что подворачивалось под руку, начиная с мелочи по карманам знакомых, подстаканников в поездах, пепельниц в курилках различных организаций, ручек в Сберкассе и на почте (впрочем, их воруют все, не по злому умыслу, а непроизвольно – расписался и сунул в карман).