Сокровища его уже не помещались в отведенной ночному сторожу коморке. Срочно нужно было приискать другое место. Ведь перетаскивая парты из школы в Дом культуры он увидел в буфете ЕГО – ярко-желтый, как кусок сыра, блестящий, ровно зеркало, с круглыми, точно у луны, боками. Отныне все мысли старика крутились вокруг НЕГО: вожделение, страсть, обожание, преклонение. Все было позабыто. Родионов томился и страдал, словно отвергнутый любовник. Предмет его страсти был неумолим и взаимностью не отвечал. Старик ходил кругами, точно голодный кот около крынки со сметаной, в которую не пролезала голова. И никак, ну совершенно никак не мог улучить минутки и скоммуниздить предмет своего обожания. Рядом с ним все время толклись люди.
***
Целых три дня, пока в школе не возобновились занятия, Вероника была предоставлена самой себе. Впрочем, как и любой ребенок школьного возраста у работающих родителей.
Это было счастливое, беззаботное поколение детей с ключом на шее, не ведающее о педофилах, маньяках и террористах, которых некому было водить за ручку. Самостоятельные мальчики и девочки, с первого класса умеющие открывать ключом входную дверь, разогревать на плите приготовленные родителями с утра и слипшиеся одним комком макароны (и никаких микроволновок, даже самого этого слова еще не было в обиходе), подшивать белоснежный воротничок к уныло-коричневому школьному платью, завязывать шнурки и повязывать пионерский галстук, и делать еще великое множество вещей, до которых нынешние инфантильные, мобилоидные детишки дорастают годам к десяти-двенадцати.
Вероника по складу характера была в меру благоразумна и рассудительна. Но в силу юного возраста также наивна и непосредственна.
Перед ней стояла неразрешимая задача. К следующему уроку природоведения в пятницу она должна была подготовить доклад о первых воздухоплавателях. И она готова была добросовестно корпеть над ним всю неделю, но вот незадача: школьная библиотека была закрыта вместе со школой, а больше книг на интересующую ее тему взять было просто негде.
Вероника была в панике. День катастрофы неумолимо приближался. Груз ответственности пригибал ее к земле, как столетняя буря молодое деревце. Вероника не могла есть, не могла спать, даже мультики по телевизору спокойно смотреть не могла. Она бесцельно слонялась по дому из угла в угол, подолгу стояла у окна. Попробовала было излюбленное занятие – поиграть в бумажные куклы. Её любимцы – Аня и Ваня, уже давно посаженные на картон, чтобы не отрывались головы, которые почему-то страдали в первую очередь, были похожи на мечту любой сознательной бабушки – хорошо откормленных за лето внуков. Аня – голубоглазая блондинка, щечки-яблочки, губки бантиком, и Ваня – зеленоглазый шатен, лукавый и озорной, в маечке и трусиках. Хранила Вероника своих друзей и их необъятные гардеробы в коробке из-под зефира. Гардероб был разнообразен и постоянно пополнялся выдуманными и нарисованными Вероникой нарядами. Но сегодня даже Аня и Ваня были бессильны.
Воображение рисовало Веронике все кары земные и небесные, когда выяснится, что она не сделала доклад: от жирной двойки в журнале, позора и насмешек одноклассников, до немого укора в глазах доброй, но строгой Анны Георгиевны. А с двойкой за доклад не видать ей пятерки в четверти. Это означало, что она не будет отличницей и не получит похвальный лист в конце года. А самое главное – ее не примут в пионеры.
Обычно ребят принимают в пионеры в третьем классе. Но самых достойных: отличников и активистов – в конце второго, в день рождения Ленина – 22 апреля. С этой мечтой тоже можно было попрощаться.
Стыд затопил Веронику от макушки до пяток, залил румянцем щеки, покрасил малиновым уши. Промаявшись почти весь день дома, она оделась и вышла на улицу. Уже смеркалось. Играть с девочками ей совсем не хотелось, и Вероника отправилась проверить сохранность своего секретика. Делать секретики было их с подружками излюбленной игрой этим летом. Играть в нее было просто. Перво-наперво, бралась маленькая коробочка, обычно спичечная, но, если повезет найти, то какая-нибудь красивая, в нее складывались разнообразные мелкие красивые вещицы: янтарная бусина из маминых бус, засушенные в книгах цветы, значок или полосатый камешек, привезенный с моря. Затем сокровище тщательно пряталось, а порой даже зарывалось в землю в каком-нибудь укромном месте. Делать это нужно было одной, в крайнем случае с лучшей подружкой, чтобы никто другой твой секретик не нашел. Потом полагалось периодически проверять их сохранность и любоваться содержимым. Секретиков этих за лето было понапрятано девочками видимо-невидимо. Вероникин любимый, в котором томилась мамина сломанная сережка с красным камушком, таилась под последним окном крайнего к тайге барака, чуть прикопанный и прикрытый сверху плоским камнем. К нему Вероника и направилась.