Порой срывающийся снежок пока не мог улечься основательно и надолго. Земля была то сырой, то мерзлой. Веронике стало жаль оставлять любимый секретик под снегом на всю зиму. Она отодвинула камень, покопала палкой рыхлую землю и вытащила коробочку. И правильно сделала. Спичечная коробка совсем размокла и развалилась в руках, но сережка с камушком была цела и невредима. Вероника засунула ее в карман, поднялась на ноги и остолбенела.
За окном, под которым хоронился секретик, стояла тетя. Тетя была голой, как в бане и ритмично дергалась назад и вперед, точно качалась на качелях. Лицо ее было перекошено, глаза закрыты, а рот, наоборот, открыт. Тете было больно, и она кричала. В какой-то момент она прижалась щекой к стеклу и ее груди расплющились о него двумя кругами. Открыв рот и ничего не замечая вокруг, Вероника во все глаза смотрела на тетю за окном.
Сколько продолжалось это безумное зрелище, девочка сказать не могла. Но в какой-то момент голая тетя перестала дергаться и просто сползла вниз, точно сломанная кукла. На ее месте на мгновение появился дядя – тоже голый, красный, сопящий, с торчащими во все стороны волосами. Он был еще чуднее тети. Хотя глаза его были распахнуты и смотрел он прямо на девочку, но, казалось, не видел ее вовсе. Вероника опомнилась и поспешно шмыгнула за угол, сообразив, что сейчас она подсматривала, а подглядывать нехорошо. Щеки ее, и так пунцовые, стали цвета спелой малины. Интуитивно Вероника понимала, что видела нечто постыдное, запретное, нехорошее, но точно не знала пока, что именно.
Совсем рядом на помойке рылся в отбросах Клёпа – пудель Михаила Ивановича, а с дороги раздавался голос его хозяина: «Фу! Фу! Клепа, ко мне!» Пудель не реагировал, наслаждаясь минутами нечаянной свободы на полную катушку. Поводок волочился за ним по грязи.
Будучи послушной девочкой, Вероника подбежала к помойке, ухватила конец поводка и потащила упирающегося Клёпу к Михаилу Ивановичу. Можно было не опасаться, что пес ее укусит или хотя бы зарычит. Клёпа боялся собственной тени и покорно последовал за девочкой.
«Вот, Михаил Иванович,» – протянула Вероника конец поводка.
«Спасибо! Какая ты умница!» – похвалил мужчина. – «Тебя Вероника зовут, кажется?»
«Да, Вероника.»
«Вот, держи,» – протянул он ей, вытащив из кармана, маленькую шоколадку «Аленка». – «Это тебе за помощь. Теперь я твой должник. Если что-то понадобится, заходи, не стесняйся. Знаешь, где я живу? Вон в том бараке. Квартира 6. С коричневой дверью. Ты уже знаешь цифры?»
«Конечно. Я уже во втором классе. Мы таблицу умножения проходим.»
«Вот как? Уже таблицу умножения? И как же ты учишься?»
«Я отличница,» – почему-то потупилась девочка, словно соврав.
«Отличница? Какая ты молодец! Кто помогает тебе с уроками? Мама?»
«У меня только папа,» – помотала головой девчушка. – «Я сама.»
«Правда? Ну если тебе все же понадобится помощь, пока папа на работе, заходи ко мне, не стесняйся.»
«Угу,» – кивнула Вероника.
За время этого разговора они дошли до конца барака и девочка, не попрощавшись, побежала домой. У Михаила Ивановича подрагивали пальцы, жар приливал то к голове, мешая соображать, то к паху. Он впервые говорил со своей нимфой. Очень неосторожно – посреди улицы, средь бела дня, у всех на виду. Но так уж получилось. Конечно, он видел ее много раз и раньше, все же живут совсем рядом. Иногда и здоровался снисходительно, как и положено взрослому серьезному дяде, с шумной стайкой девчушек, играющих на улице. Но вот так – один на один. Это было впервые и являлось чистой случайностью. Девочка сама подтвердит в случае чего, что она поймала собаку и привела к нему по собственной инициативе. Он не просил и вообще ее не видел, пока Вероника не выбежала из-за угла. Никто не сможет придраться. Однако там, в Ленинграде, тоже вроде было не к чему придраться, но ему пришлось уехать. А если бы было к чему, уже сидел бы.
Ах, Вероника! Кровь с молоком, круглые щечки, серьезные серые глаза, золотистые косы поверх клетчатого пальтишка с коротковатыми рукавами, полненькие, ровные ножки и цыпки на руках.
***
Соседские войны дело забавное, если наблюдать за ними со стороны. Если же ты – одна из сторон конфликта, то приготовься к нервотрепке.